Юридическое и нравственно-философское наказание

В одном из философских отступлений романа «Воскресенье» Л. Н. Толстой писал, что прежде чем обвинять человека, нужно узнать обстоятельства, приведшие к тому или иному деянию. Если сказать: «Он убил свою жену!», — праведный гнев захлестнет и приговор будет однозначным: «Виновен!». Но кто знает, может быть жена была самым страшным деспотом в жизни будущего убийцы?

Таким образом, Толстой утверждает, что не зная обстоятельств дела, нельзя выносить приговор, поэтому считает, что суд присяжных — одно из великих достижений человечества. Представим, что мы входим в комиссию присяжных, и перед нами разбирается дело об убийстве старухи-проценщицы и ее сестры. В убийстве обвиняется Родион Раскольников. Но нужно заметить, что это дело не обычное — адвокатом выступает автор романа «Преступление и наказание» Ф. М. Достоевский, который и описал эту страшную историю в названном произведении.

Прокурором будет Порфирий Петрович, полицейский, расследовавший дело Раскольникова в романе. Необходимо отметить, что весь роман Достоевского являет, по-сути, разбирательство дела Раскольникова. Начинается действие с обстоятельств, приведших к совершению преступления, затем — описание самого убийства, после совершения которого, рассказывается о том, как сыщик Порфирий Петрович раскрывает дело старухи-проценщицы и выходит на след Раскольникова.

Самый конец романа нас пока не интересует, т. к. в нем идет речь о последствиях описанных событий. Это, конечно же, схематичный рассказ «Преступления и наказания». Итак… Прокурор: «Родион Раскольников совершил зверское убийство двух беззащитных женщин — проценщицы и ее сестры Лизаветы.

Он убил их топором, который принес с собой. После убийства обвиняемый ограбил дом, захватив с собой несколько ценных вещей, и скрылся с места преступления. Доказательства вины неоспоримы. И за преднамеренное двойное убийство с целью ограбления Родион Раскольников должен быть сослан на каторжные работы». Адвокат: «Да, все было именно так, как говорит господин прокурор.

Но я прошу обратить внимание суда присяжных на обстоятельства, приведшие Родиона Раскольникова к совершению столь тяжкого преступления. Господин прокурор утверждает, что старуха-проценщица была беззащитной и, видимо, безобидной женщиной. И таковой она конечно могла показаться, когда прогуливалась по улицам Петербурга. Но для моего подопечного эта старуха была олицетворением всего жестокого мира, который окружает бедного человека; она была символом несправедливости. И Раскольников считал, что ее убийство принесет больше пользы, чем вреда.

Что после ее смерти освободятся, наконец-то, души молодых людей, которые она держала у себя в залог. Ведь старуха была ростовщиком… а попасть в лапы такого рода людей — большое несчастье для любого. Так разве ж можно судить его после этого. После «умелых» действий Порфирия Петровича, доведшего обвиняемого почти до сумасшествия, Родиона скорее нужно лечить.

Таким образом, вынудило его на совершение преступления чувство справедливости , а отнюдь не природная или беспричинная жестокость. Да и сам город сыграл здесь немаловажную роль. Этот желтый Петербург сделает убийцей кого угодно… «. Но суд присяжных приговаривает Раскольникова к каторге…

Мы, в какой-то мере, понимаем героя и готовы «простить» его за убийство старухи-проценщицы, но убийство Лизаветы, хотя и случайное, оправдать невозможно. Суд приговаривает Раскольникова к каторжным работам — страшное испытание для тела. Но та душевная бездна, в которую он низверг себя сам, те угрызения совести, которые терзали его днем и ночью, чему не мало способствовал, как уже было сказано, Порфирий Петрович, принесли Родиону намного больше страданий, чем приговор суда. Вспомним знаменитую фразу Раскольникова, произнесенную в минуты глубокого раздумия над происходящим: «Тварь я дрожащая, или право имею?» В этих словах выразилась глубина душевного страдания Родиона Романовича. Да, он долго готовил убийство; да, он был уверен в том, что на его стороне правда.

Но появление в квартире старухи-проценщицы ее сестры Лизаветы, существа в высшей степени безобидного, и то, что Раскольников «вынужден» был убить и ее, «спутало все планы» воспаленного воображения. Если убийство старухи Родион мог внутри себя оправдать, то убийство Лизаветы нет. И именно это повергло героя в бездну душевной муки.

Раскольников, можно сказать, искупил свое преступление не каторжными работами, а наказанием, которое сам себе определил. Таким образом, Достоевский своим романом доказал, что суд человеческий намного слабее и по силе воздействия, и по тяжести, чем суд собственной совести. А преступление и наказание закономерно равнозначны по своей губительности: во время убийства умирает и жертва, и палач.