• Главная
  • Рубрики
  • Все сочинения
Экзаменационные сочинения > Готовые сочинения > «Здравствуй, трагедия!», или Несколько соображений после просмотра спектакля «Эдип-царь»

 

«Здравствуй, трагедия!», или Несколько соображений после просмотра спектакля «Эдип-царь»

Школьник приходит в театр… Хотя — нет, в театр приходит не школьник. Кроме разве тех случаев, когда в театр почти под конвоем приводят толпу, от которой в ужасе замирают все имеющие отношение к спектаклю — от гардеробщиц и капельдинеров до актеров за кулисами.

В театр приходит юный зритель, искушенный или незнакомый с языком театра, но открытый навстречу впечатлениям.

Часто он приходит по нашему совету, по нашей «наводке»: учителям литературы бывает важно, чтобы ученики познакомились с разными трактовками одного произведения; иногда это способ заинтересовать автором или текстом, который читается с трудом. Но скажем себе честно: чаще всего среди списка названий и авторов бывают те, которых можно встретить в школьной программе, или те, о которых мы катастрофически не успеваем поговорить на уроках. Что же тут удивительного, если для большинства зрителей, перестающих рано или поздно быть юными, театр остается искусством «обслуживающим»!

Однако случаются ведь и счастливые встречи с Театром, которые оказывают влияние на дальнейшую жизнь человека. Даже если в этом театре нет вешалки, с которой он должен начаться, а зрительный зал — студенческая аудитория. Таким Театром для меня и многих моих учеников стала «Мастерская Олега Кудряшова» в РАТИ .

Об одной из последних премьер — спектакле выпускников режиссерского факультета по пьесе Софокла «Эдип-царь» — мне хотелось бы рассказать.

Написать эту статью меня заставили наблюдения над тем, как «проникал» этот спектакль в моих учеников, как он становился поводом к размышлениям, созданию ответных на него текстов, как вступали они в диалог с античным драматургом и современными студентами. Но она, скорее всего, так и не появилась бы, если бы в одном из блогов я не прочитала рецензию, с автором которой была категорически не согласна. Рецензия кончалась словами о том, что появилась постановка «любопытная, но проходная, представляющая более методический, нежели эстетический интерес».

Скажу сразу: спектакль мне очень понравился. И то, что кому-то кажется грубо слепленным, «механическим соединением условной современности с еще более условной архаикой», мне как раз и представляется освоением конкретного текста, попыткой выстраивания его как диалога с современным зрителем. И то, что автор прочитанной мной рецензии называет «воспроизведением в клишированных формах элементов универсальной стилистики», есть, на мой взгляд, не клиширование, заимствование, цитирование, а способ существования любого текста в нынешних условиях тотальной интертекстуальности: что бы ни говорил, рискуешь оказаться обвиненным либо во вторичности, либо в постмодернизме .

Античная трагедия не открывала зрителю не-ожиданного поворота в давно знакомом сюжете, не устраивала ловушки в виде интриги, да и с идеологией все было понятно. Чем она воздействовала на зрителя, очищая его страданием, мы сейчас можем только предполагать, так как, имея возможность воссоздать внешние атрибуты, не сможем реконструировать сознание человека «там и тогда». Что же такое происходит в «Эдипе» «кудряшей», если он заставляет испытывать, судя по описанию в специальной литературе, катарсис и искушенных зрителей, и таких, для которых история Эдипа — детективная?

Попробую проанализировать свои впечатления.

Спектакль начинается до своего начала, в тот момент, когда замечаешь людей в масках и специальных защитных костюмах, очищающих зал и сцену от «мусора». Ты радуешься, что спектр твоих культурных ассоциаций позволяет тебе разгадать эту метафору-эпиграф. Да, да, конечно, можно очищать от моровой язвы город таким способом. Но когда спектакль закончится, поймешь, что, радуясь своей сообразительности, не замечал, как происходило очищение тебя самого. Вот последний мусор сметается, и ты следишь, сосредотачиваясь на этом бытовом формально и страшном по сути действе, не замечая, как из тебя начали уходить остатки того, что только что крепко привязывало к повседневности.

Вот и мобильник тебе предложили отключить — уж это точно формальность. Кажется, что ты уходишь из жизни в условность театра, однако все как раз наоборот: из виртуальности своего ежедневного быта, из «театральности», где у тебя много ролей, и имен, и масок, ты пришел к самым главным вопросам человеческого существования. И вот убрано все то, что отделяет тебя от трагедии.

Время начнет для тебя идти иначе, и, хотя в спектакль будут врываться ритмы близкого для тебя прошлого и настоящего, а ты будешь радоваться, их узнавая, эта радость будет трусливой, потому что тебе пришлось увидеть то, на что смотреть бывает страшно, — «заглянуть в лицо трагедии».

Заглянем в ее глаза! В расширенные от боли // зрачки, наведенные карим усильем воли // как объектив на нас — то ли в партере, то ли // дающих, на-оборот, в чьей-то судьбе гастроли. // Добрый вечер, трагедия с героями и богами, // с плохо прикрытыми занавесом ногами, // с собственным именем, тонущим в общем гаме.

Пространство спектакля организовано метафорически. Зрители сидят по обе стороны помоста для актеров-персонажей. Этот помост — для чего? Для игры? Для проповеди?

Лобное место? Или подиум для дефиле? Герои и появляются на нем, словно демонстрируя себя, давая разглядеть со всех сторон. Хор в почти офисных костюмах — люди-функции. Вот пальто Креонта, наглухо застегнутое, заставляющее «держать спину», черный костюм — идеальный официальный костюм «теневого» правителя.

Пиджак Эдипа, который он наденет в нужный момент задом наперед — изображенный на спине Сфинкс станет восприниматься как гротескно огромная медаль на груди — знак награды за его славные прежние заслуги. Ему предоставляется возможность доказать, какой он замечательный правитель: в нем ощущается и азарт детектива — он разгадает эту новую загадку, спасет город от мора. Эписодий первый играется почти как корпоративная вечеринка по случаю удачно выигранного тендера.

И современная «оболочка» обнажает его архаичную, но не умирающую доныне ритуальную суть: песня, танец, слово сливаются неразрывно. И в этом синкретичном действе герои заряжаются энергией и заряжают ею зал. Они пока еще могут себе позволить быть такими — могут играть роли: трагедия только приближается к ним.

Пространство не только для зрителей, но и для героев разделено надвое, они — между: между прошлым и будущим, между счастливым неведением и убивающей Истиной, между проницаемой для света, легко передвигаемой и трансформирующейся перегородкой, откуда приходят вести, и дверями, которые открываются, чтобы впустить-выпустить и сразу закрыться, в которые очень тянет заглянуть — как в пушкинскую «бездну мрачную». Оттуда придет Эдип, чтобы на виду у нас всех познать, не отступившись. Туда уйдет Иокаста.

Туда уйдет Креонт, думая, что во дворец, властвовать, на самом деле — в неизвестность, прямиком в «Антигону», откуда путь ему к почти двойнику — почти тезке своему — в век ХХ: держать ответ за взятую на себя ответственность, потому что взял ее без осознания своих сил. И не будет последней сцены — разговора между ним и Эдипом: говорить этим двоим уже не о чем, главное произнесено. Они уйдут в разные стороны.

И один не может уже ничего увидеть вокруг, но твердо знает, где его путь. А второй, словно ища поддержки, будет опираться на сопровождающие его взгляды: «все же лучше // Узнать при затруднении, как быть».

И маятник движения по этому подиуму создает ритм, в который вплетаются и чередование разных сцен . Полифонию создают голоса актеров — разные по тембру и громкости звучания; разные способы декламации-проговаривания-выпевания текста. Своеобразный ритм создается и сочетанием цветов в оформлении спектакля. Черный — белый. Красный почему-то не так страшен: вино не красно, а почти розово; на перчатках он поглощается-размывается, а кровавого взгляда Эдипа в конце ждешь как избавления.

Цветом-открытием становится синий — символический цвет знания и истины: синяя клетка Тиресия, в которой ему так несвободно, тяжело и трудно находиться, которой так легко манипулировать вместе с находящимся в ней, которая становится символом несвободы от ответственности за Знание; синее платье Иокасты, уже знающей все и у ходящей — со сцены, от нас, в Аид; синий детский велосипед Эдипа. Не красный, но синий цвет становится цветом пугающим: неоновый фонарь, высвечивающий незримые обычному взгляду письмена на подиуме-помосте, высвечивает и то невидимое, что есть на тебе, — хорошо, если только органическую нечистоту манжет белой блузки.

Античность на сцене воссоздается штрихами, намеками. И ощущение от нее возникает не из суммы фрагментов и осколков. Не она — цель. Оттого ироничное к ней отношение. Гипсовые слепки-фрагменты — из класса рисования.

Губы Тиресия — иллюстрация к лекции о древнегреческом театре. Голова Лая — словно в красном углу икона, жертвенный бык — как детская лошадка на колесиках. Как и меандр, окантовывающий двери дворца, — условность. Это не античность и не трагедия — это миф о ней, круг того, что каждый себе представляет при упоминании об античности и трагедии.

Но вот рождается звук. Он рождается, когда мы готовы. Он рождается в глубине, утробный, невнятный, сдерживаемый, но рвущийся наружу.

Звук, когда мы не можем еще сказать членораздельно, но не можем молчать: «Из гласных, идущих горлом, // выбери «ы», придуманное монголом». Звук, которому мало самого себя, который самого себя подкрепляет жестом, закрепляет в пространстве. Звук изменяющийся. Словно путешествующий по разным временам и странам — но возвращающийся к колыбели европейской культуры: «Сделай его существительным, сделай его глаголом, // наречьем и междометием. «Ы» — общий вдох и выдох!» Он так и будет развиваться на протяжении спектакля, с тем, чтобы потом смолкнуть в опустившейся на нас тяжестью темноте.

Когда замолчат все герои, когда хор умолкнет и отведет глаза.

Что такое хор в этом спектакле? Есть ли у него своя позиция, которая расходится или соотносится с позицией главных героев трагедии? «За» Эдипа эти люди, перешептывающиеся о фиванской трагедии друг с другом? Или «за» Креонта, когда провожают его глазами в его пока торжествующем проходе? Они все время за спиной у кого-то из героев. Они просто люди, которым пока повезло.

Но из их числа выйдут те, кому будешь очень сочувствовать по-человечески, сопереживать, — Пастуху, Вестнику, оказавшимся в непосредственной близости от… И если хор — это масса, это все, это общая позиция, то соглашаешься с автором, нарисовавшим нам «Портрет трагедии»: «В Настоящей трагедии гибнет не герой — гибнет хор». В конце этой трагедии гибнет позиция, которая может быть названа словом из века ХХ — обывательская.

Ты ощущаешь свою сопричастность тому, что произошло: это произошло и с тобой, катарсис, тобой пережитый, дал почувствовать, что такое «объективная ответственность при субъективной невиновности».

Ты оказался лицом к лицу с трагедией. Ты не просто так близко от актера, что он может коснуться тебя рукой, а ты его — персонаж так близко от тебя, что его трагедия, его мучение — в «зоне фамильярного контакта» с тобой. Это не актер «раздет» и выпущен на просвечивание рентгеном зрительского внимания. Но и ты на подиуме, на тебя устремлено внимание, ты — в фокусе, потому что напротив тебя, близко, такие же, как ты, зрители.

Боль героя отра-зилась в тебе. Кому из вас там, в зеркале, больно? Здесь, напротив тебя, такой же, как ты. Между вами разыгрывается трагедия.

Со ставшей уже языковой метафоры снимаются слои, затершие первоначальные смыслы, метафора приобретает трехмерность объема и раскрывает множественность своих значений, становясь символом.

Огромная ценность этого спектакля — в том, насколько он живой, насколько вступает в резонанс с ритмами-проблемами времени. Эта «стерильная», как она названа в упоминаемой выше рецензии, трагедия словами своих героев говорит современному, в основном — молодому зрителю, так стремящемуся уйти от истинной жизни в виртуальное существование: «Мы с тобой одной крови — потому что мы одной природы, и нас волнуют одни вопросы. И если ты не будешь думать об этом — то же произойдет с тобой.

И тебя не спасет никакое знание, кроме знания истины о самом себе».

В конце спектакля сняты и брошены на сцену траурные повязки — в знак того, что трагедия окончена. Но окончен только спектакль — покидая зрительный зал, мы понесем в себе что-то от нее. Потому что эти 1 час 45 минут, отданные в жертву Хроносу, были прожиты во времени, которое греки называли Кайросом.

Потому что «в этом деле важней начаться, // чем кончиться».



«Здравствуй, трагедия!», или Несколько соображений после просмотра спектакля «Эдип-царь»

Другие сочинения по теме:

  1. Царь Эдип Аннотация к трагедии Софокла «Царь Эдип»; Софокл Царь Эдип Аннотация к трагедии Софокла «Царь Эдип» Софокл — великий греческий драматург, подаривший нам одно из самых восхитительных произведений...
  2. Царь Эдип. Эдип и Сфинкс Проклятие царя Лая. Правил когда-то в городе Фивы царь по имени Лай. Однажды гостил он у своего друга, царя Пелопса,...
  3. Изложение трагедии Софокла «Царь Эдип» Это трагедия о роке и свободе: не в том свобода человека, чтобы делать то, что он хочет, а в том,...
  4. Краткое содержание трагедии Софокла «Царь Эдип» Это трагедия о роке и свободе: не в том свобода человека, чтобы делать то, что он хочет, а в том,...
  5. Сюжет трагедии Софокла «Царь Эдип» Сюжет здесь следующий. Юношей Эдип, воспитывавшийся в доме коринфского царя Полиба и считавший себя его сыном, узнает в Дельфийском святилище...
  6. «Моцарт и Сальери»,- вторая маленькая трагедия Пушкина — трагедия зависти Фигура Сальери, антагониста Моцарта, исполнена «несомненного трагического величия». «Реакция его на музыку Моцарта изумительна по своей неожиданности и трагической силе»....
  7. Трагедия Гамлета есть трагедия познания человеком зла Англия вступила в критический период своего существования. В стране обострялись социальные конфликты, нарастала оппозиция абсолютизму, приближались бури пуританской революции. Вместе...
  8. Историческая трагедия Кюхельбекера «Прокофий Ляпунов» Наиболее значительным драматическим произведением Кюхельбекера явилась его историческая трагедия «Прокофий Ляпунов», написанная в 1834 г. в Свеаборгской крепости и впервые...
  9. Анализ темы гражданской войны в пьесе «Оптимистическая трагедия» (часть 1) В 1932 г. Вс. Вишневский создает «Оптимистиче­скую трагедию». Пьеса была поставлена сразу в не­скольких театрах, однако драматург еще в течение...
  10. Краткое содержание трагедии Софокла «Эдип в Колоне» Колон — местечко к северу от Афин. Там была священная роща богинь Евменид, страшных блюстительниц правды — тех, о которых...
  11. Трагедия «Гамлет», ее философско-моральные мотивы Сонеты, которые вы то услышали, были написаны Шекспиром под час его работы над трагедией «Гамлет». Этому произведения судилось стать не...
  12. Трагедия Грибоедова «Грузинская ночь» — план и отрывки Грибоедов пробовал свои силы и в области трагедии, стремясь создать ту подлинно народную трагедию, о которой мечтали декабристы. По окончании...
  13. Напишите сочинение на одну из тем: полковник на балу и после бала, утро, изменившее жизнь. По рассказу л. Н. Толстого после бала Рассказ «После бала» Л. Н. Толстой написал в конце своей жизни, в 1903 году. В основу произведения был положен действительный...
  14. «Здравствуй! Зимушка-ЗИМА! Чтение Чтение «Здравствуй, зимушка-зима!» Стихи ПОЭТОВ Цели: Научить видеть вокруг себя прекрасное, замечать, наблюдать, узнавать; Воспитывать любовь к природе, потребность в...
  15. Трагедия Шекспира «Гамлет, принц датский» Трагедия Шекспира «Гамлет, принц датский» самая знаменитая пьеса английского драматурга. По мнению многих высоко авторитетных ценителей искусства, это одно из...
  16. Несколько замечаний об истории понимания и истолкования образа Белкина Отношение к Белкину — своего рода лакмусовая бумажка, отчетливо выявляющая позицию исследователя, его отношение к Пушкину. Я уже обращал внимание...
  17. Произведения Теодора Драйзера: «Американская трагедия» Произведения, Драйзера 20-х годов,, и прежде всего..опубликованная в 1925 году «Американская трагедия», стали знаменем реализма в литературе США. Обобщения «Американской...
  18. Краткий сюжет трагедии «Царь Борис» В основе сюжета трагедии «Царь Борис» — бесплодная борьба Бориса с призраком убитого, борьба, приводящая к гибели самодержца нового типа....
  19. О чем заставляет задуматься трагедия Шекспира «Ромео и Джульетта» Действие трагедии происходит в эпоху Возрождения, когда люди средствами искусства заговорили о красоте жизни, о прелестях любви. Художники в картинах...
  20. Поэтическая трагедия «Гамлет» Первое заметное отличие «Гамлета» от драм (большинства нашего времени) состоит в том, что пьеса, написана в стихах. Это отнюдь не...
« Анализ стихотворения И. А. Бунина «Последний шмель»
Интересные задачки. 5-6класс. Решайте, оставляйте решения и ответы в комментариях »



  • Новые сочинения:

    • Урок розвитку усного зв’язного мовлення. 5 клас
    • Сочинение Творческий путь писателя — Александр Иванович Куприн
    • Сочинение на тему Все профессии Важны
    • Обрыв краткое содержание
    • Літературна творчість Лермонтова в період юності
    • О стихотворении Николая Заболоцкого «Журавли»
    • В. Быков «Сотников»
    • Сочинение по повести Куприна «Олеся»
    • А я вам говорю, что нет
    • Сочинение на тему Мой любимый фильм
Обратная связь | Карта сайта


© 2009-2019 | Экзаменационные сочинения