Жанрово-стилистическая структура пьес

В 1960-90-е годы в современной драматургии отчетливо усилились публицистическое и философское начала, что отразилось в жанрово-стилистической структуре пьес. Так, «политические» и «производственные» пьесы апеллируют к активности зрителей. Для них характерна конфликтная острота, столкновение противоположных друг другу сил и мнений.

В публицистической драме мы чаще всего встречаемся с героями энергичной жизненной позиции, героями-борцами, которые не всегда побеждают, однако побуждающими зрителя к напряженной работе мысли, тревожащими гражданскую совесть . Современное искусство тяготеет к философскому осмысливанию проблемы века. Во многом это усилило интерес к жанру интеллектуальной драмы, пьесы-притчи с многообразием условных приемов.

Например, это «обработка» литературных и легендарных сюжетов ; исторические ретроспекции . Эти формы позволяют ставить вечные проблемы, к которым причастны наши современники.

Авторов интересуют Добро и Зло, Жизнь и Смерть, война и мир, предназначение человека в этом мире. В пьесах о современности доминирует жанр социально-психологической драмы в ее «осовремененном» варианте. Однако, несмотря на будничный фон этих пьес, они далеки от бытописательства и рационального объективизма.

Лучшие из них продолжают традиции А. П. Чехова, обладая глубоким общечеловеческим подтекстом. Приемы расширения сценического пространства в них весьма разнообразны. Это может быть использование поэтической и предметной символики. Например, в пьесе «Прошлым летом в Чулимске» А. Вампилов рисует маленький палисадник с простыми цветами — маргаритками, в котором настойчиво трудится Валентина. Этот образ — своего рода тест для всех героев пьесы на чуткость, доброту и человеческую черствость, грубость.

Так, старый охотник Еремеев — добрый, бескорыстный человек — помогает Валентине починить калитку. Не видит в этом занятии ничего предосудительного Дергачев, израненной души человек: «Нравится девчонке чудить, пусть она чудит. Пока молодая». В затее Валентины починить калитку не видит смысла жена Дергачева: «…Ходит народ поперек и будет ходить». Критикан Мечеткин видит в палисаднике что-то комичное, мешающее «рациональному движению».

Павел, совершенно лишенный душевной деликатности и человечности, всякий раз идет напролом, ногой распахивая калитку… Чеховский «реализм, отточенный до символа», присутствует и в ключевых мотивах пьес «Утиная охота» А. Вампилова, «Жестокие игры» А. Арбузова, «Осенний марафон» А. Володина. Нередко в современной психологической драме звучат внесценические «голоса».

Например, в пьесе Петрушевской «Три девушки в голубом» звучит детский голос, словно подчеркивающий нереальность происходящего. В финале другой пьесы Петрушевской «Уроки музыки» «над потемневшей сценой высвечиваются качели», на которых раскачиваются Нина и Надя, ставшие жертвами человеческой расчетливости и грубости. Качели выступают в роли символов неизбежной кары, заставляя «грешников» Козловых «пригнуться», «ползти на четвереньках», «идти на полусогнутых среди беспорядочно мечущихся качелей».

Особенно активно обновились театральный и драматургический языки в 1990-е годы. Актуальными стали авангардистские тенденции, постмодернизм, «альтернативное», «другое» искусстве, чья линия оборвалась еще в 1920-е годы. С середины 1980-х годов театральный андеграунд не просто поднялся на поверхность, но даже уравнялся в правах с официальным театром. Отсюда не случаен оживившийся интерес к драматургическому творчеству А. Введенского и Д. Хармса , к европейской абсурдистской драме Э. Ионеско, С. Бэккета, к драме парадокса С. Мрожека, Э. Олби, Г. Пинтера, С. Шеппарда и др. Сегодняшние пьесы скорее «авангардны», «абсурдны» в плане содержания, нежели в плане художественной формы.

В истории русской драматургии еще не было такого оригинального течения, как «абсурдистская драма», хотя были «Горе от ума» Грибоедова, «Ревизор» и «Женитьба» Гоголя, «Тени» Салтыкова-Щедрина, «Дело» и «Смерть Тарелкина» Сухово-Кобылина, рассказывавшими об абсурде жизни. Современные пьесы такого рода называют пьесами с элементами абсурдизма, где вся нелепость человеческого существования уловлена живо и художественно. Одним из наиболее характерных моментов современного авангардного театра является восприятие мира как дома для умалишенных, «дурацкой жизни», где разорваны обычные связи, трагикомически одинаковы поступки и фантасмагоричны ситуации. Наша реальность населена людьми-фантомами, «придурками», оборотнями.

Примером тому гротескные образы в пьесах «Чудная баба» И. Садур и «Вальпургиева ночь, или Шаги Командора» Вен. Ерофеева. На снах как отвратительной квинтэссенции абсурдной яви основана пьеса «Сны Евгении» А. Каранцева. Иногда небольшой «гротескный нажим» превращает нашу «реалистическая реальность» в нечто абсурдное. Яркое тому подтверждение — иронические, гротескные пьесы «Трибунал» В. Войновича, «Кот домашний средней пушистости» Гр.

Горина и В. Войновича , «Учитель русского» А. Буравского. Необычайно гротескны пьесы молодого драматурга А. Железцова, чья комедия «Гвоздь» рождает у читателя и зрителя ощущение сумасшедшего дома от жизни, увиденной глазами автора. Современные драматурги охотно делают местом действия для своих героев свалку , морг , кладбище , тюрьму , палату психбольницы .

Сегодняшние искания драматургов-авангардистов касаются диалогового разнообразия языковой палитры персонажей и словесной «организации текста». В этом плане особенно интересно построение некоторых пьес Л. Петрушевской , А. Шипенко , А. Слаповского , М. Арбатовой . «Новая волна» молодых современных драматургов, такие, как Н. Коляда, А. Щипенко, М. Арбатова, М. Угаров, А. Железцов, О. Мухина, Е. Гремина и др. выражает новое мироощущение. Их пьесы заставляют испытывать боль от «неприятности достоверности».

В то же время авторы не столько клеймят трагические обстоятельства, уродующие человека, сколько всматриваются в его страдания, заставляя задуматься «на краю» о возможности распрямиться и выжить в нередко страшных условиях. Справедливыми кажутся слова критика Е. Соколянского, обращенные к «абсурдным» моментам в современной драматургии: «Кажется, единственное, что драматический писатель может передать в нынешних условиях, это определенное безумие момента. То есть ощущение переломного момента истории с торжеством хаоса».