Жанровые варианты творчества Лермонтова

Существенна разница жанра между шутливой «Тамбовской казначейшей» и, скажем, «Демоном». Создается впечатление, что Лермонтов пробует свои силы в разнообразных и часто контрастных друг другу поэтических вариантах. Это позволяет судить, насколько глубоко усвоены им, жанровые традиции, насколько мастерски овладел он жанром поэмы. Он как бы повертывает жанр поэмы разными гранями. Было бы неосторожно говорить об отсутствии всякой эволюции в пределах лермонтовского творчества вообще, поскольку такая эволюция существует, но нельзя не заметить, что Лермонтов нисколько не заботится о развитии одного жанрового варианта, а скорее стремится к их разнообразию. При этом жанровые варианты возникают по принципу контраста. В ходе работы над одной поэмой или после ее завершения появляется противоположная по какому-либо принципу новая жанровая разновидность.

Поэмы образуют некоторые контрастные пары: «Боярин Орша» — «Сашка», «Песня…» — «Тамбовская казначейша», «Беглец» — «Мцыри», «Сказка для детей» — «Демон». Вовсе не обязательно считать это намеренным принципом, поскольку многие стихи из «Боярина Орши» перешли в «Мцыри», а «Сашка» имеет точки соприкосновения с «Тамбовской казначейшей». Важно лишь указать на то, как непроизвольно в мышлении Лермонтова и даже в его замыслах проявляется романтический принцип контраста. Каждая последующая поэма как бы «отрицает», «снимает» предыдущую. Многообразие жаровых вариаций; отражает многообразие жизненных проблем, которые можно рассматривать и в историческом плане, и в аспекте современности, и на фоне реального быта, и в фантастической сфере.

Во всякой поэме есть два мира — эпический, объективный и субъективный, авторский. Однако сплав их бывает весьма различным и осуществляется по-разному. Объективный мир, как правило, противостоит герою, который силой обстоятельств вынуждается к действию, к непосредственному проявлению своего отношения к вне его лежащему миру. Причем это отношение порождено не только субъективными свойствами личности, но и самим сюжетом, т. е. теми жизненными ситуациями, которые также определяют отношение личности. Всякая поэма — «воспевание», но не обязательно героя (например, «Беглец»), а идеи, скажем, свободы, чести, мужества. Носителем этих качеств, «воспеваемых» поэтом, может быть герой или другие личности, противостоящие ему, если перед нами «антигерой».

В романтической поэме не обстоятельства движут героями, а автор поэмы по сваей воле формирует и обстоятельства и характер героя. Авторский взгляд, авторская субъективность заставляют героя действовать определенным образом. Нередко герой становится рупором автора, но чаще непосредственно авторскую точку зрения отражает сюжет поэмы. Автор по своей воле придает ту или иную последовательность событиям, не считаясь с хронологией или причинно-следственной связью. Как правило, герой социально не детерминирован, а дан как устойчивый психологический тип, движимый одной страстью. Лиризация поэмы проявляется и в том, что в романтической поэме действует один герой, произносящий патетические диалоги. Иногда поэма сплошь состоит из монолога, объединяющего судьбу героя. Четко разделяя субъективный и объективный миры, автор свободно распоряжается материалом. И над эпическим содержанием, развертываемым в сюжете, и над героем парит авторская, открыто пристрастили точка зрения, которая нередко непосредственно выливается в лирические отступления, порой далекие от темы повествования. Напряженность авторской мысли, внесение лирической стихии в поэму совершенно перестроило ее композиционно, что тонко и глубоко проанализировано В. М. Жирмунским в его книге «Байрон и Пушкин» и А. Н. Соколовым в «Очерках по истории русской поэмы XVIII и первой половины XIX века».

Перестройка поэмы Байроном и его последователями привела к тому, что в поэме на первый план выдвинулись драматические эпизоды, сгруппированные в эффектные сцены, слабо связанные между собой. Появилась характерная композиционная инверсия, нарушающая последовательный ход событий. Цельность поэмы стала определяться не объективной логикой изображаемого материала, а свободной лирической композицией, отражающей свободное, эмоционально напряженное, личностное отношение к судьбе героя и сюжетным ситуациям. Лиризация поэмы запечатлела в самой поэтической структуре жанра безмерное чувство свободы личности, осознавшей себя независимой, открыто противостоящей враждебному миру, не скованной цепями предрассудков. Это чувство и выразилось в решительной ломке старых жанров, в разрушении жанровых перегородок, когда в поэму хлынули лирика и драма. Самый жанр поэмы вдруг необыкновенно раздвинулся навстречу открытой авторской лирической стихии, субъективной оценке, легко заполнявшей перерывы сюжетных действий или пропусков в жизни героя лирическими отступлениями, символическими картинами природы, философскими размышлениями, личными переживаниями.

Лермонтов воспринял эти черты байронической поэмы, но к середине 30-х годов жанр байронической поэмы уже стабилизировался. Русская действительность ставила новые проблемы. К байроническому типу ближе всего ранние поэмы Лермонтова, а в последующем творчестве поэт освобождается от прямого следования байроническим жанрам, хотя генетическая связь с ними остается. Но на фоне байронической поэмы лирического типа яснее видно новаторство Лермонтова.