Жизненная судьба Н. Вороного

Николай Кондратович Вороной (1871-1938). Нет, наверное, ребенка, который бы не знал прекрасного стиха «Снежинки», который написал для маленьких Николай Кондратович Вороной. В его поэтическом заделе есть много других замечательных произведений, которые, к сожалению, еще наименьшим читателям неизвестны. Дело в том, что Н. Вороной длительное время был пасынком в родном крае, его имя трижды вычеркивалось из истории украинской культуры.

Родился поэт на Екатеринославщине. Через полгода после рождения мальчика семья переезжает на Слобожанщину, где на окраинах Харькова в полусельском-полугородском окружении прошло его детство. Национальный дух в семье поддерживал не отец, а дед Павел Денисович, дряхлый и крепкий дед, который, дожив до столетнего возраста, разговаривал исключительно на украинском языке. И это после двадцатипятилетней службы в уланском полку, где он так и не русифицировался! Ему даже прозвище дали Улан, а всю его семью по-уличному называли Уланенками. Вообще в характере будущего поэта вместе с тем объединялись мятежный характер и твердая рассудительность. Причины очевидны: его прапрадед был гайдамаком, а прапрадед по матери П. Колачинский был ректором Киево-Могилянской академии. От матери вместе с песнями и сказками усвоил он и первую науку, которую потом продолжал в гимназии и школах Харькова и Ростова-на-Дону. В детстве Николай захватывался произведениями Ф. Купера, Ж. Верна и, конечно, «Кобзарем» Т. Шевченко, из которого много поэзий знал наизусть. В Ростове-на-Дону Вороной вместе с другими гимназистами организовал кружок «Украинская община», из-за чего испытал преследований со стороны правительства. Ему было запрещено поступать в университет и жить в столице и университетских городах. Юноша вынужден был уехать за границу. Он некоторое время живет в Австрии и учится в Венском университете. Со временем переезжает во Львов и становится студентом Львовского университета. На перекрестках судьбы поэта встречались М. Коцюбинский, Леся Украинка, Н. Лысенко, П. Тычина (Павел Григорьевич считал себя учеником Вороного), М. Рыльский. Но колоссальное влияние на писателя имел И. Франко, которого он считал великаном мысли.

Н. Вороной известен не только как поэт, а и как литературный и театральный критик, историк, публицист, актер (работал в трупах Крапивницкого и Саксаганского), режиссер, знаток музыки и живописи, переводчик (сделал наилучшие переводы на украинский язык «Интернационала», «Марсельезы», «Варшавянки»). После октябрьской революции он, как и много других представителей творческой интеллигенции, уехал в Польшу, где прожил шесть лет. Вернувшись снова на Украину, Вороной активно включается в творческую жизнь.

В 1928 году общественность Киева широко отметила тридцатипятилетие его писательской деятельности. Но уже надвигалась грозная волна тридцатых лет с массовыми уничтожениями всего мыслящего, тем паче украинского. Поэт был зачислен к националистам, белоэмигрантам и, как следствие, — исправительно-трудовые лагеря, которые после трех лет были заменены ссылкам в Казахстан.

Чтобы как-то облегчить несправедливый приговор отцу, из Москвы в Киев специально приехал его сын Марк, известный в то время детский поэт (теплые отношения с сыном скрашивали неустроенную семейную жизнь Николая Кондратовича, так как с женой он был разведен). Не ведал тогда Марк, что помощь отцу будет стоить ему очень дорого. После ареста отца был арестован и сын. Больше года сидел Марк в одиночной камере без суда и следствия, а потом был осужден на семь лет исправительно-трудовых лагерей. Его заслали в далекий город напротив Соловецких островов, откуда он уже не вернулся. Подобная судьба ждала и отца.

У Н. Вороного даже нет точной даты смерти. После 1937 года след его потерялся. В одной биографической справке отмечается, что он умер 24 апреля 1940 года в поселке городского типа Новоукраинка на Кировоградщине от атеросклероза мозга. В другой, речь идет о том, что умер поэт в 1942 году в оккупированной фашистами Воронежской области. И лишь недавно исследователям творчества Вороного удалось выяснить истину. В управлении КГБ Кировоградской области найден документ, который состоит всего из тринадцати строк с указанной датой — 29 апреля 1938 года. Оказывается, не было у Николая Кондратовича тихой старости, атеросклероза, а был второй, до сих пор неизвестный арест и приговор — расстрел. Исполнение приговоров не задерживали более как на 2-3 недели…