Аделардо Лопес де Айяла

После сентябрьской революции 1868 года, Айяла играет важную роль в политической жизни Испании. Примкнув к прежнему союзу либералов, т. е. к партии, наиболее деятельной и энергичной, он стал одним из главных участников того движения, которым был разрушен трон Изабеллы II.

Здесь, конечно, не место для оценки его политической деятельности; с этой точки зрения мы предполагаем, взглянуть на него в другом нашем труде Новая История Испании, где нам придется определять степень участия каждой партии в этом национальном восстании; в настоящем же очерке мы отметим лишь один факт: потому ли, что Айяла еще ранее принадлежал к заговору герцога де-Монпансье, или потому, что был возмущен, как и большинство его партии, несправедливой ссылкой на Канарские острова Серрано и Дульце, но в 1868 году он пришел к убеждению в немедленной необходимости низвергнуть правительство Изабеллы II и с этой целью примкнул к прогрессистам и либералам.

Приверженцы генерала Прима республиканцы Хереса и Кадикса горячо отозвались на его призыв и своим дружным, энергичным содействием сразу обеспечили успех предприятия. Нечего и говорить, что если бы унионисты вздумали действовать одни лишь своими собственными силами, им никогда не удалось бы ничего достигнуть.

Вскоре после революции 1868 г. Айяла был назначен министром колоний и занимал этот пост до самого восшествия на престол принца Амедея.

Намерения Айялы нисколько не клонились в пользу ни пьемонтской династии, ни республики; все его симпатии были на стороне герцога де-Монпансье, a когда невозможность этой агитации стала очевидной, он перешел на сторону приверженцев сына Изабеллы, отказавшись от всякого содействия итальянскому принцу, возведенному кортесами на испанский престол. Затем, во все время, пока власть оставалась в руках республиканцев, Айяла не выдвигался вперед, сохраняя выжидательную позицию; но лишь только военная революция восстановила влияние его единомышленников, он снова выступил на политическое поприще и, в царствование Альфонса XII, занял тот самый министерский пост, какой был вверен ему после революции.

Надо заметить, что наружность человека играет в Испании далеко не последнюю роль и значительно способствует его успехам, особенно на таком видном поприще, как политическое; Айяла же в этом отношении был не обижен природой. Эскрич, в одном из своих последних романов, рисует нам его, в полном расцвете молодости, мужественной силы и красоты. Он был высокого роста, с черной продолговатой бородкой, с роскошными волнистыми волосами и открытым, ясным лицом, отмеченным, по словам романиста, печатью таланта и серьезной мысли.

Может быть, портрет несколько и прикрашен, но он, во всяком случае объясняет, почему Айяла успел приобрести такое быстрое влияние на общественные дела, и как этот писатель, занятый до тех пор исключительно драматическим творчеством, вдруг, с первых-же дней революции 1868 года, становится одним из самых значительных государственных людей на Пиренейском полуострове.

В литературе своей эпохи Айяла выделяется из толпы других ее представителей особенно тем, что произведения его всегда строго согласуются с современными требованиями и отражают в себе вполне реальную жизнь во всем ее разнообразии; a такие свойства, в соединении с крупным талантом, ставят его, no нашему мнению, несравненно выше Тамайо, Авельянеды и Руби, которые витали большею частью в отвлеченной области творчества, повторяя в нем уже давно известные мотивы.

Айяла вообще не может пожаловаться на равнодушие к нему общества: большинство его произведений имело значительный успех на сцене, но лучшими из них считаются пиесы: El Tejado de Vidrio и El Tanto por Ciento, особенно горячо была принята мадридской публикой последняя, доставившая автору огромную популярность. Поэтому и мы остановимся на ней.

El Tanto por Ciento трехактная комедия в стихах. Во Франции, на сцене ThêátreFrancais или Gymnase, ей наверное не вызвать бы особого энтузиазма, потому что ажиотаж, против которого направлены ее стрелы, слишком уж глубоко укоренился в нашем обществе. Но совсем другое дело в Испании там она появилась в такое время, когда вся нация страдала от горячечной спекуляции и развития всевозможных афер, характеризующих царствование Изабеллы II.

Охваченное манией подражания, все еще слепо воспринимая французские нравы, испанское общество, без капиталов, без специальной подготовки, без необходимой стойкости в труде, решились вдруг, по нашему примеру, пуститься в коммерческие промышленные предприятия. Вместо того, чтобы поставить дело на твердых, прочно выработанных началах, изучив предварительно все условия современного производства, испанцы увидели тут одно лишь удовлетворение своей исконной страсти к азартной игре. Айяла ярко осветил этот общественный недуг, представил в живом изображении все его характерные особенности.

Он показал, как жажда обогащения мало-помалу уничтожает в человеке и чувство чести, и совесть, и справедливость отношения к людям затронул одну из самых жгучих язв современной нравственности, a так как испанское общество не совсем еще погрязло в этом омуте, то оно горячо выразило свою признательность автору за его полезное предостережение.

Однако, в комедии Айялы ест много недосказанного, a это-то именно и не понравилось бы во Франции: насколько вреден ажиотаж для народа, настолько же благотворен для него дух предприимчивости и разумной эксплуатации природных богатств. Надо было показать это различие и в контраст спекуляции поставить светлый образ разумно предприимчивого, здорового труда. Но это, очевидно, не входило в задачу Айялы; он знал, что испанцы слишком далеки от достижения таких идеалов, a потому, как истый доктринер, счел за лучшее воздержаться от всяких отвлеченных соображений, которые могли бы только повредить успеху его пьесы.