Авторская мысль в стихотворении «Смерть поэта»

Стихотворение «Смерть поэта» в стремительном движении своих образов от одной общности к другой становится стихотворением о бессмертии казнимой Свободы. Сюда привела смерть Поэта. Здесь реализовалась до конца внутренняя идея произведения, осуществилась, по слову Станиславского, его сверхзадача. И осуществилась она в естественной динамике образов, в свободном полете творческой фантазии поэта, в быстроте восхождения от единичного и случайного к высшим художественным построениям. Здесь единичное, не переставая быть реальной опорой идеи, уже начинает жить большой жизнью всеобщего, которая раскрывает сущность фактов и их историзм. Лермонтовская идея всегда больше фактов, но она фактична и документальна.

И переплавка фактов в горниле идеи, расходящиеся концентрические круги ширящегося идейного содержания, захватывающего все новые и новые сферы действительности, — это втягивание в свою орбиту все новых и новых реальных элементов, немолчное движение за грань этого круга фактов, отталкивание от них, чтобы осветить исторические дали действительности, эта неспокойность, этот вечный «поэтический побег» в будущее едва ли не самая характерная черта лермонтовского дарования, с наибольшей силой проявившаяся в стихотворении «Смерть поэта». В стремительности своего движения Лермонтов всегда «гудит во все моторы», он всегда субъективен, если угодно, всегда крайне субъективен. Но само движение всегда идет по рельсам объективной логики; куда бы ни залетела мысль поэта, логика ж. изни всюду обнаружит себя, всегда пробьется как истина образа. Гений поэта определяет интенсивность и «скорость» движения поэтической мысли, логика жизни — направление и конечный результат, который не всегда соответствует желаниям поэта.

В этой противоречивости — трудность определения идеи любого лермонтовского стихотворения, и особенно такого сложного по своему составу, как «Смерть поэта», где субъективная авторская мысль всюду перехлестывает за рамки наличного образа, который еле поспевает за нею, что особенно сильно сказалось в концовке. Здесь совершенно очевидно, что Лермонтов довел идею произведения до идеи неизбежности народной революции. В связи с этим ситуация толпа и поэт первой части, развиваясь и перерастая свои границы, развернулась в коллизию палачи и народ. Здесь поэт не живет уже отдельной жизнью действующего лица, — он живет только в народе, мстящем за него. Но этой коллизии, доведенной до предельного напряжения, недостает непосредственного явления революционного народа.

А это значит, что стихотворение «Смерть поэта», при всех внутренних возможностях реалистического осуществления его идеи, остается революционно-романтическим. Остается гордым призывом к революции, не став изображением ее начала. Выражаясь языком тех времен, произошло явление Христа народу, но нет еще явления Народа Христу. Но оно неминуемо. За это ручается «пророческая тоска» поэта по революции. И в этом сила Лермонтова. Но в этом и трагизм его пророческой тоски. И трагизм его жизни. Еще долго не прольется черная кровь палачей, но праведная кровь поэта России скоро вновь обагрит ее землю…

Лермонтовская идея предопределяла взаимодействие мотивов, взаимное усиление их, развертывание всех возможностей и переход в новое качество. Идея, ставшая пафосом произведения, давала новый импульс движению образов, открывала их новые стороны, проявляла самим себе и включала в могучий поток движения целого к цели. Лермонтовский образ — активированный образ, он доведен идеей до высших поэтических возможностей, каждый из образов работает на полную мощность и даже перекрывает «проектные» начертания. Эти дополнительные мощности рождаются во взаимодействии образов, в их скрепленности и стянутости к единому центру, в связи с чем и образуется новое качество целого. Нет слов, конец стихотворения «Смерть поэта» противоречит его началу. Но в этом противоречии родилось новое единство и развернулись потенциальные возможности первичных образов «поэта» и «толпы». Концовка этого стихотворения — есть концовка этого, не другого стихотворения, она достойно завершает его и превращает в органическую художественную целостность…

Лермонтов начал с частной темы: поэт и толпа. Лермонтов закончил выявлением общих закономерностей исторической жизни народа, закончил темой палачи и народ.

Лермонтов начал с требования наказания убийцы. Лермонтов закончил обоснованием права народа на революцию. Лермонтов начал с описания сирой России, плачущей над гробом своего поэта. Лермонтов закончил картиной гнева народной России, готовой свершить акт исторического возмездия. Между этими полюсами — титаническая работа анализирующей и синтезирующей поэтической мысли. Перед нами поэт-философ, поэт-политик, поэт-мыслитель. Гармоническая творческая организация. Его поэтическая фантазия пробегает с необыкновенной быстротой огромные пространства от простейших элементов действительности к высшим художественным обобщениям.

«Смерть поэта» — изумляющий пример восприятия жизни в ее целостности и полноте, потрясающее искусство проникновенного чтения политической карты мира. «Смерть поэта» — сдвиг могучей мысли и величавой красоты человеческого духа. «Смерть поэта» — неотступность сердца в своей любви и верности сердца своим идеалам.