Байронизм. Литературный байронизм

Наш век, два поколенья наши Им бредили. И стар и млад. Пыль из его волшебной чаши Струею сладкий мед и яд.

Эти строки написал через сорок лет после смерти Байрона русский поэт Петр Вяземский, соратник и ближайший друг Пушкина, современник Байрона, который намного пережил и одного, и второго.

Сказано очень точно, хотя сказано это, прежде всего, о России и русской поэзии. Но и «мед», и «яд» байроновской поэзии пили из его магической «чаши» не только поэты-россияне, как, впрочем, не только поэты и писатели: «мед» безграничной воли человеческой личности и борьбы за освобождение человека и человечества от притеснения и тирании, «яда» индивидуализма и «мировой скорби», скепсиса и меланхолии. Феномен Байрона возник, по словам Достоевского, «в минуты страшной тоски людей, их разочарования и почти отчаяния», когда «старые кумиры лежали разбитые», а новые идеалы еще не прояснились. В этих условиях новаторское творчество английского поэта стремительно перерастает рамки литературы и становится, как и личность самого художника, символом столетия, обращая к себе умы и сердца современников и потомков. Причина настолько мощного влияния поэта на современное ему европейское общество лежала, как подчеркивает В. Жирмунский, во многом «вне чисто эстетичных мотивов», «в той основной проблеме переоценки жизненных ценностей, которую личность Байрона поставила перед современниками». Для них он был не просто властителем дум, большим поэтом и борцом за волю человека и народов, но и какой-то могущественной жизненной силой, которая имела влияние на их думы и мысли, действия и поступки, и в то же время личностью, которая изнемогала в борьбе с жестоким столетием и с самим собой, с собственными слабостями, страстями и сомнениями.

Сейчас тяжело представить себе всю силу привлекательности личности Байрона для очень широкого круга интеллигентных людей всей Европы в эпоху романтизма. Привлекали его вечный бунт, бушующая диалектика ничем не сдерживаемых страстей, приводила в удивление и легкость, с которой Байрон ссорился с целой страной — своей родиной, богатой и просвещенной Англией, переезжал с одной страны в другую, становясь, в сущности, гражданином мира. Поражали воображение его мировая скорбь, участие в борьбе итальянских карбонариев и греческих повстанцев, его любовные романы с первыми красавицами Европы. Личность Байрона легко ассоциировалась с героями его поэтических шедевров. Казалось, что для легендарного героя не существует никаких внешних и внутренних препятствий или сомнений. Достаточно вспомнить «Евгения Онегина» или «Героя нашего времени», чтобы убедиться, насколько глубоко вошел байронизм в жизнь, мысли и чувства просвещенных, в этом случае россиян, людей того времени. «С Байроном» жили, думали, ощущали, одевались, стрелялись на дуэли, умирали.

Но это только одна сторона всеевропейского байронизма, по терминологии В. Жирмунского — «внеэстетичная». «По Байрону» также писали стихи и поэмы, его произведения переводили на другие языки многочисленные писатели, если не все поэты Европы, о них писали, их интерпретировали многочисленные критики. Не говоря о многих второстепенных поэтах-байронистах, мощное влияние английского поэта так или иначе ощутили в своем творчестве выдающиеся поэты Европы — А. Мицкевич в Польше, Г. Гейне в Германии, А. Мюссе во Франции, А. Пушкин и М. Лермонтов в России, М. Максимович в Украине и много других поэтов в Испании, Италии, Румынии, Венгрии и других странах. Иначе и не могло быть. «Лира Байрона должна была откликнуться в своем столетии, будучи сама голосом своего столетия»,- констатировал русский критик И. Киреевский.

Литературный байронизм вылился в одно из самых значимых и самых влиятельных направлений в романтическом движении первых десятилетий XIX столетия во всей европейской литературе, считает украинский исследователь Д. Наливайко, и нет оснований с ним не согласиться. Нужно также заметить, что выдающиеся представители этого направления были глубоко самобытными национальными поэтами, и в своем творчестве не только ориентировались на Байрона, но и, преодолевая «яд» его поэзии — субъективизм, индивидуализм, мировую скорбь,- выходили, на новый уровень поэтического воспроизведения человека и мира в их извечной взаимосвязи и взаимозависимости.