«Борьба есть условие жизни…»

Бороться — …добиваться чего-нибудь, преодолевая препятствия… С. И. Ожегов «Словарь русского языка» Вот и пришло время, которое определяется словами «на пороге взрослой жизни». Какая она будет, моя «взрослая жизнь»? Какие трудности и препятствия встретятся на пути? Смогу ли я выстоять, победить, остаться человеком?

Думаю, что эти вопросы стоят перед каждым из моих сверстников. Большую роль в их решении играет наша великая литература, которую Н. Бердяев не зря назвал «учительной «. Именно она подарила нам образы героев-борцов, не останавливающихся перед трудностями, способных противостоять им. Я очень люблю книги М. А. Шолохова. Страдающий Григорий, пылкая Аксинья, тоскующая Наталья — все они дороги мне.

Но когда я думаю о человеке, способном в борьбе отстоять свое человеческое достоинство, свои жизненные принципы, я неизменно обращаюсь к образу Андрея Соколова. Интересно уже то, что в рассказе «Судьба человека» М. Шолохов показал нам настоящего борца в условиях, которые, казалось бы, напрочь отметали все возможности какого-либо противостояния. Не менее важным, на мой взгляд, является и то, что писатель все время старается «убить» прямой пафос. Вспомним сцену пленения Андрея Соколова.

К нему, тяжело контуженному, подходят фашисты. Герой сел, так как «неохота лежа помирать». Полная естественность, отсутствие патетических нажимов — вот что поражает в Андрее. К встрече со своим героем Шолохов подготавливает уже во вступлении, рисуя «недобрую пору бездорожья» на Дону в первую послевоенную весну.

Во внешнем облике героя автор подчеркивает «глаза, словно присыпанные пеплом; наполненные такой неизбывной тоской», что становится ясно: человек хлебнул «горюшка по ноздри и выше». Да и свою исповедь Андрей начинает со слов: «За что же ты, жизнь, меня так покалечила? За что так исказнила?». Казалось бы, перед нами жертва трагических обстоятельств истории.

Однако это не так. Вспомним сцену в церкви, куда поместили на ночлег военнопленных. Людей загнали в православный храм, осквернив святое место расстрелом пятерых солдат.

Но именно здесь, когда каждый человек должен испытывать страх за свою жизнь, Андрей без колебаний вступает в борьбу за жизнь юного офицера. Его психология, склад характера не позволили бездействовать: «Не дам я тебе, сучьему сыну, выдать своего командира!». Андрей не просто борец, он еще и обладает смекалкой, руководствуется народной мудростью. Он не будет лезть на рожон, искать «никчемушной смерти», не бросится в ярости на обидчика, ибо эта борьба лишь эффектный порыв.

Для Соколова вся жизнь — борьба, и ведет он ее своими средствами. Вспомним, как ярко проявилось это качество героя в сцене у Миллера. Полуживой от голода человек вышел победителем из борьбы, в которой, казалось, был обречен на поражение, оказавшись нравственно выше сытых фашистов, пораженных мужеством и стойкостью «русс Ивана»: «Захотелось мне им, проклятым, показать, что хотя я и с голода пропадаю, но давиться ихней подачкой не собираюсь, что у меня есть свое, русское достоинство и гордость». Я думаю, что бороться с конкретным врагом все-таки легче, чем противостоять тяжелым испытаниям судьбы, победить горе, одиночество, тоску. В плену Андрея поддерживала мысль о семье, затем, после трагического известия о гибели Ирины и дочерей, он мечтает о жизни рядом с сыном, но 9 мая 1945 года погибает Анатолий, рушатся все надежды, никто и ничто уже не греет его в жизни: «Похоронил я в чужой немецкой земле последнюю свою радость и надежду…, и словно что-то во мне оборвалось».

Казалось бы, человек, испытавший столько горя, имеет право уйти от борьбы, жить для себя. Но так уж устроен Андрей, что не может не отдавать себя другим. История с Ванюшкой — это как бы окончательная черта в истории Андрея Соколова. Ведь если решение стать Ванюшке отцом означает спасение мальчика, то последующее действие показывает, что и Ванюшка спасает Андрея, дает ему смысл дальнейшей жизни. Несколько месяцев тому назад, готовясь к экзаменам, я прочитала резкий и, на мой взгляд, несправедливый отзыв А. Солженицына о рассказе «Судьба человека», и мне захотелось защитить любимого писателя.

Да, Шолохов ничего не сказал о фильтрационных лагерях, куда отправляли бывших пленных, о подозрительном отношении к ним. Однако не будем забывать, что он первый написал о стойкости русского человека, который в аду фашистского плена оставался не только человеком, но и борцом. И этот писательский подвиг, на мой взгляд, не менее значителен, чем подвиг автора книги «Архипелаг ГУЛАГ».