Цель стихотворения «Пир Петра Первого»

Творческая история стихотворения отсутствует — никто из предлагавших интерпретацию «Пира» не считал нужным заниматься ею. Не установлено и точное время его написания. Исследователи предпочитают свои суждения подкреплять догадками. В академическом собрании сочинений комментаторы этого стихотворения указывали, что его следует датировать, исходя из пометки поэта на автографе, 1835 годом. От себя они вносили уточнение: «предположительно — сентябрем — декабрем». Почему названы именно эти месяцы? Комментаторы не дают ответа на этот вопрос.

В таком плане ведет рассказ о времени и причинах создания этого стихотворения Н. В. Измайлов. Цель стихотворения, считает он, призыв к Николаю 1, со ссылкой на пример Петра I, «быть великодушным к побежденным врагам — декабристам». Соответственно определяется и время его написания — «в конце 1835 г., когда в связи с десятилетием восшествия Николая на престол (иными словами — с десятилетием восстания 14 декабря) можно было, казалось, ожидать амнистии декабристам».

Предположение это не было проверено ни автором гипотезы, ни последующими исследователями. В то же время Н. В. Измайлова смущало поведение Пушкина,- написав призыв о милости, поэт почему-то своевременно не опубликовал его, а напечатал лишь весной 1836 года. Но и сомнение не привело к разысканиям, оно также решается при помощи предположения: «Печатая стихотворение в «Современнике», уже весной 1836 года Пушкин переносил, вероятно, неосуществившееся в декабре ожидание амнистии на десятую годовщину приговора — 13 июля 1826-1836 гг.»2. Предположение это более чем странное — с какой это стати царь будет отмечать десятилетие приговора над мятежниками? Какие основания приписывать Пушкину подобные убеждения?

В действительности все было иначе, факты опровергают догадки и домыслы. Ожидавшаяся амнистия была проявлена, о чем и было объявлено в указе, датированном 14 декабря 1835 года. Об этом указе знали и декабристы-каторжане, и их родные и близкие, знало общество, знал Пушкин — указ был опубликован в газетах. Естественно, что Пушкин, как все русские люди, ждал этого указа и прочел его с необыкновенным волнением. Складывалась беспримерная для России политическая ситуация — в день десятилетия своего царствования Николай I как бы держал своеобразный экзамен перед Россией, перед русским обществом. Экзамен на мудрость самодержца, на человечность, на способность понимать требования общества (а к 1835 году довольно открыто обсуждалась практическая и политическая необходимость амнистии декабристов), на милосердие монарха, ознаменовавшего свое восшествие на царство дикой расправой с лучшими сынами отечества.

Выдержал ли этот экзамен Николай I? Как отнесся к этому указу Пушкин? Как он оценил проявленную в указе милость к декабристам? Как соотносится с этим указом Николая I стихотворение «Пир Петра Первого»? Все эти и многие другие вопросы, связанные с пониманием смысла стихотворения, цели и времени написания и позднейшей публикации встают перед нами именно теперь.

Прежнее истолкование «Пира» решительно подрывается содержанием указа от 14 декабря 1835 года, В самом деле, если Пушкин верил Николаю I, то почему, спрашивается, написав призыв о милости, он не напечатал его? Ведь написание стихотворения датируют сентябрем — декабрем 1835 года. Призывал, а призыва не напечатал — зачем же навязывать Пушкину подобную нелепую позицию?

Еще более странным выглядит объяснение причин публикации «Пира» в апреле 1836 года — Пушкин призывает императора к милости через четыре месяца после ее торжественного объявления! Если, как утверждают многие исследователи, Пушкин верил Николаю I, верил в его милость, то после указа от 14 декабря 1835 года поэт должен был не призыв печатать, а поэтический акафист августейшему милостивцу. Но Пушкин почему-то этого не сделал, а напечатал «Пир Петра Первого». Что же тогда значило это стихотворение, в чем его гражданский смысл, как оно по-новому формулировало отношение Пушкина к царю?

Ответить на эти и многие другие важные вопросы поможет реальная история отношения Николая I к осужденным им декабристам, выяснение смысла и содержания его так называемых милостей, которые он проявлял к ним. Восстановить эту историю помогают указы императора, воспоминания декабристов и, в частности, воспоминания Д. И. Завалишина.

В июле 1826 года осужденным декабристам был объявлен приговор. 22 августа новый император издал указ, в котором он изменил срок наказания осужденным по первому разряду: Уголовный суд приговорил к каторжным работам «навечно», а Николай I определил иной срок — «двадцать лет».

Это обстоятельство, как отмечает Д. И. Завалишин, породило у одних ссыльных «иллюзии насчет общей амнистии», у других скептическое отношение к Николаю, который, как они считали, «горяч, как Павел, и злопамятен, как Александр». И все же, констатирует Д. И. Завалишин, «большинство из нас и наших родных охотно предавались обольщению». Этому способствовало поведение «самых преданных правительству людей», рассуждавших вслух в гостиных столицы на тему, что император помилует осужденных. Почему так говорили люди? Потому ли, что они этого лично желали, «или хотели содействовать видам правительства», было неизвестно. Но, «несомненно то,- утверждает Д. И. Завалишин,- что правительство, увидят наклонность наших родных и публики верить подобным речам, всячески старалось содействовать тому, как для успокоения общественного мнения, так и для того, чтоб удержать нас в спокойствии, и потому беспрестанно распускало слухи, что вот при таком-то или при таком-то случае будет амнистия. Все это через письма родных передавалось в каземат и отражалось в нем у большинства еще большими, может быть, иллюзиями, чем те, которым предавались наши родные в России»

Стихотворение звучало политическим уроком Николаю I. Это намерение Пушкина поняли современники. Следует напомнить отзыв одного из них — я имею в виду недавно опубликованное М. И. Гиллельсоном мнение о «Пире Петра Первого» Л. И. Голенищева-Кутузова, человека, идейно чуждого Пушкину. Тем интереснее его понимание пушкинского стихотворения: «»Пир в Петербурге» повествует в гармоничнейших стихах о пире, устроенном Петром Великим не в честь победы и торжества, рождения наследника или именин императрицы, но в честь прощения, оказанного им виноватым, которых он обнимает — стихи звучат по-пушкински… Не распространяясь уже о стихе, сама идея стихотворения прекрасна, это урок, преподанный им нашему дорогому и августейшему владыке…»