Чернобыль в сердце каждого

В давние времена среди русских крестьян находились такие философы-самоучки, которые странствовали по деревням и зарабатывали себе на хлеб прогнозами на будущий урожай. А еще — гаданием по Апокалипсису. Делалось это так: книга раскрывалась наугад, и на какой странице она открылась, те библейские стихи зачитывались и трактовались.

Поэтому неудивительно, что в этих предсказаниях были и «птицы с железными клювами» , и паутина, опутавшая весь мир .

Была в них и губительная большая звезда, павшая с неба. «При чем здесь она?» — спросите вы. А при том, что «большая звезда, горящая подобно светильнику», которая «пала на третью часть рек и на источники вод» после того, как «третий Ангел вострубил», называется полынь. В южнорусских говорах полынь — это «чернобыльник», а в украинском языке — «чернобыль».

Совершенно странное совпадение с названием украинского городка, в котором 26 апреля 1986 года в 1:23 по московскому времени сбылось едва ли не самое мрачное предсказание Апокалипсиса.

В тот день и час, когда произошла чернобыльская трагедия, начался иной отсчет времени. Без преувеличения можно сказать, что человечество вступило в новую эпоху своего развития. И этот момент зафиксировали часы на стене в зале управления Чернобыльским атомным реактором.

История не только России, но и всего человечества разделилась на два времени: «дочернобыльский» и «после-чернобыльский».

Естественно, как и во всякой другой подобной ситуации, не могли не возникнуть традиционные русские вопросы: как это случилось и кто же был виноват? Например, академик A. M. Панченко так ответил на эти вопросы: «Виноват не ядерный распад, а распад духовный великого народа на три «независимые» нации. Местечковый национализм потребовал поставить на место директора ЧАЭС Панаса, тот тут же пристроил заместителем Грицька из одной деревни, а Грицько взял в завхозы на теплое местечко кума Тараса…

После этого Чернобыльская атомная станция уже просто не могла не взорваться».

Академик А. М. Панченко — литературовед. Он дал ответ с позиций гуманитария. А вот академик Легасов, специалист в области ядерной физики, ответил на тот же вопрос совершенно по-другому. После осмотра места происшествия и предварительной оценки возможных последствий аварии ученый покончил жизнь самоубийством.

Вывод академика Панченко вроде бы подтверждается сообщениями прессы о другой АЭС на Украине, где власти «раскрыли» десяток управленцев, работающих на ответственных должностях по «липовым» дипломам. Но мне кажется, что нам не следует забывать и о поступке академика Легасова.

Два взгляда на одно явление чем-то напоминают нам известный спор между лириком и физиком, который был популярен в нашей литературе в 20-30-е годы XX века. Тогда, в годы первых пятилеток, призыв к коренному переустройству мира вызвал в нашей стране широкий энтузиазм. Этот бурный порыв был результатом внедрения новой идеологии, выраженной в русском варианте «Интернационала» следующими словами:

Весь мир насилья мы разрушимДо основанья, а затемМы наш, мы новый мир построим:Кто был никем, — тот станет всем.

Начинаешь понимать, что неслучайно именно «Интернационал» многие годы после революции тысяча девятисот семнадцатого года являлся государственным гимном нашей страны.

Те, кого мы называем лириками, говорили, что не стоит торопиться; в каждом деле нужно быть осмотрительным. У тех, кто придерживался этой точки зрения, как мне кажется, еще присутствовали представления о возможных трагических последствиях глобальной технократии — о душе, об ответственности перед собой, природой и будущими поколениями.

Физики отстаивали совершенно иную позицию. Они напрочь отвергали всякие гуманистические предостережения, считая их обыкновенным словоблудием.

Так с покорения родной природы начиналось глобальное переустройство мира.

Поставив традиционный русский вопрос: «Кто виноват?», мы должны задаться не менее традиционным русским вопросом: «Что делать?» Отвечая на него, необходимо понимать, что прогресс остановить невозможно. Как невозможно ради возрождения природы вернуться к образу жизни наших предков. Однако идя по пути научного прогресса, всегда и везде нужно помнить о его возможных последствиях и для человека, и для природы.

Перефразируя врачей, можно сказать: лучше предупреждать катастрофы, чем потом ликвидировать их последствия.