Штрихи к биографии писателя Стефаника

В 1992 г. на съезде Ассоциации исследователей голода-геноцида 1932-33 годов в Киеве я познакомился с Игорем Бугаевичем из Чернигова. Этот странный мужчина, страстный исследователь голодомора, рассказал мне о том, как Стефаник последний раз ездил во Львов в советское консульство получать свою пенсию. Поехал со своим сыном Кириллом. Принял писателя сам консул. Вежливо так. Пожалелся, что польские газеты, мол, начали безумную кампанию о каком-то голоде в Украине. Да и украинские националистические газеты и журналы тоже порочат Советскую Украину, рассказывая о голоде. О каком голоде может идти речь? Украина в настоящий момент, напротив, процветает. Никакого голода нет. Поэтому, нужно, чтобы Стефаник, как патриарх украинской литературы, написал опровержение. Писатель заявил, что никакого опровержения он писать не будет. Совсем недавно у него на квартире ночевали два перебежчика из Великой Украины. Они ему рассказали, какой страшный голод свирепствует в Украине. Даже имеют место случаи людоедства.

Консул разгневался и пригрозил, что в таком случае он порекомендует правительственные Украину лишить писателя пенсии. Стефаник побледнел. Он встал, кивнул председателем, бросил: “Мое почитание!”- и направился к дверям. А ему вслед разъяренный консул крикнул: “Ты смотри на него! Он не будет писать опровержения. Найдутся, что напишут!”

С тех пор писатель был лишен персональной пенсии. Жаль только, что об этом не говорят школьные учебники. Молчат они и о том, сколько неприятностей испытал Стефаник от своих идейных врагов, от польской прессы шовинизма, которая дала волю пристрастиям. В чем только не обвиняется писатель! А он все равно искренне верил в будущее Украины, мечтал о объединении всех украинских земель в единое государство. Узнав, что правительство УССР лишило Стефаника персональной пенсии, митрополит Андрей Шептицкий назначил ему точно такую же пенсию от Украинской католической церкви. Писатель попросил кассира из святоюрской кассы, где он должен был получать деньги, выдавать назначенную сумму мелкими монетами, что и было выполнено.

С большой сумкой медяков в руках вышел Стефаник на площадь, где всегда сидели много попрошаек, и горстями насыпал им в рваные шапки монеты. Взволнованный писатель, казалось, не слышал ни слова благодарности, ни молитв за его здоровье.... Он раздал свою пенсию, всю, до единственного гроша, бедным и просил помолиться за упокой душ невинно убиенных жертв голодомора на Украине 1933 года…

Стефаник был убежденным сторонником украинской государственности. Вместе со своим другом Левком Бачинским, тоже послом австрийского, а затем польского парламентов, во главе большой галицкой делегации ЗУНР, писатель ездил в январе 1919 года в Киев на торжественную церемонию Соединения УНР из ЗУНР. После разгрома большевиками УНР Стефаник остался искренним поборником украинской независимости. Таким запомнили его все, кто с ним общался.

Советские исследователи биографии Стефаника не забывали напоминать своим читателям, что правительство советской Украины милостиво приглашало знаменитого патриарха нашего красного писательства на Великую Украину. И забывают при этом сказать, что такое приглашение было не чем другим, как приманкой, на которую мог попасться писатель. Стефаник не приехал. А сколько было таких, которые соблазнились на лживую агитацию и попали в страшный капкан тоталитарного режима! Вспомним В. Бобинского, В. Атаманюка, М. Ирчана, отца и братьев Крушельницких и многих других литераторов, из западных областей Украины. Все они были замучены в сталинских застенках.

Такая судьба ожидала и Стефаника. Поэтому отказ польских властей выдать визу писателю для поездки на Надднепрянщину была скорее счастливым случаем, чем досадным инцидентом. Важным фактором было и то, что братья Крушельницкие вместе со своим отцом, а также другие писатели – выходцы из Галичины, были сторонниками коммунистической идеологии, печатались в прокоммунистических изданиях, вели явную большевистскую пропаганду и все же не избежали большевистской гильотины, а Стефаник – сторонником независимости. Поэтому только по новеллам “Сыновья” и “Мария” он должен был все основания избавиться от жизни, если бы воспользовался “любезным” приглашением правительства советской Украины.

Стефаник не признавал коммунизм. Он был последователем – учеником Франка и разделял его мысль о том, что, когда удалось бы построить государство за рецептами Энгельса, то вышла бы такая тюрьма, которой еще не видел мир.

Такие штрихи к биографии большого писателя составят полнее и объективнее впечатление о нем, помогут учителю представить Стефаника своим воспитанникам таким, которым он был, а не которым хотела видеть его советская власть тогдашней Великой Украины.