Дед сбивал самолеты с первого

Дед сбивал самолеты с первого выстрела Историю прислал Анатолий Геннадьевич Баташев Наибольшее влияние на меня оказали дедушка и бабушка Лебедев Анатолий Тихонович и Любовь Ивановна. Кстати, и названто я был в честь дедушки, чем всегда очень гордился. Дедушка Лебедев Анатолий Тихонович, инженерстроитель, гвардии старший лейтенант, ветеран Великой Отечественной войны. Главной дедушкиной мечтой в юности было стать летчиком. Однако в летную школу он не прошел по зрению.

Причем плохим зрение было не от природы, а по причине скудного питания годы были не самые сытные. Александра Андреевна — прабабушка, предприняла все усилия, стала регулярно готовить печенку, морковь. Зрение быстро восстановилось, однако, время приема документов окончилось. В армию дед пошел служить артиллеристом.

Так получилось, что война началась в тот момент, когда срок его службы подходил к концу осенью предстояла демобилизация. Их часть была дислоцирована под Ригой.

Именно там деду и довелось встретить войну. Начало войны было, по мнению деда, очень странным. Будто имело место огромное чудовищное предательство страны со стороны когото из самого высшего руководства. «Зачем взорвали УРы?

» вот та мысль, которую дед неоднократно повторял. УРы это укрепленные районы вдоль нашей западной границы были уничтожены как раз перед войной. Взорваны по приказу командования. В итоге немцам была открыта беспрепятственная дорога вглубь страны. Более того. Перед самым началом военных действий поступил другой необъяснимый преступный приказ разобрать зенитные орудия, сдать замки на профилактику.

Таким образом, фактически было уничтожено советское ПВО, дан был полный картбланш разбойным нападениям фашистских самолетов. И хотя нападение фашистов принято считать внезапным, многие армейские офицеры были в курсе скорого начала войны. Шепотом, эта новость передавалась из уст в уста. Командиром дедушкиной батареи был майор, прошедший финскую войну. Он отказывался выполнять приказ о разборке зениток на профилактику, что уже сделали во всех соседних частях. Мотивировал он это тем, что часть еще не успела закончить занятия по артподготовке.

Каждый день ему приходили грозные окрики из штаба командования, майор оправдывался и продолжал тянуть время. Почерневший, он много курил, ходил из угла в угол.

На его кителе поблескивал орден «Боевого Красного Знамени» за зимнюю войну. И вот настал час нападения. Фашистские бомбардировщики летели, не встречая сопротивления, к советским городам. И тогда настал час дедушкиной батареи.

Они били фашистские юнкерсы и мессершмиты прямой наводкой. По тогдашним правилам, на один самолет предполагалось три выстрела пристрелочный, на поражение, вдогонку. Но их подготовка и тренировка оказалась настолько хорошей, что самолеты сбивались уже с первого выстрела. За два с половиной дня их батарея сбила более двадцати самолетов противника. При почти полном молчании наших ПВО.

Потом закончились патроны. Немцы наступали очень быстро, почти не встречая достойного сопротивления. Из ставки пришел приказ отступать… Дед очень не любил говорить о войне. Лишь изредка удавалось из него вытянуть фронтовые истории. «Все, что сейчас говорят о войне это неправда!

» «Не было романтики, было очень тяжело, грязно и противно». Однажды, увидев репортаж, как группа увешанных многочисленными орденами ветеранов рассказывала, как музыка помогала выживать на войне, дед бросил фразу, исполненную презрения: «Тыловики». В окопах не было музыки. Была только смерть.

Те, кто хотя бы раз попал на передовую, возвращались на нее снова и снова. Даже после госпиталей и тяжелых ранений.

Вплоть до победы или смерти. (Меня всегда поражал тот факт, что мужчин из поколения 1921 года, из мясорубки военных лет вышло живыми всего 3%!!!). Те же, кого распределяли в тыл, обычно там и оставались, так что шансов выжить у тыловиков было на порядок больше.

К тому же, значительная часть наград за боевые операции «находила героев» именно в тылу: большинство реальных участников гибли, а награждать когото было надо. Не случайно, что Брежнев, который сам был тыловиком, придя к власти, первым делом устранил деление на «фронтовиков» и «тыловиков». Заменив его «ветеранами» (куда вошли обе категории воевавших) и «участниками» войны… Дивизия, в которой служил дед, вела затяжные бои, гдето на ленинградском направлении.

Причем перед каждой дивизией ставился план задание, которое следовало выполнить любой ценой. Если знать, что вкладывалось в слово цена, невольно передергивает при словах песни: «У нас на всех одна победа. Мы за ценой не постоим». Ведь именно изза этого бездумного и безжалостного плана (подкрепляемого словами «любой ценой»), мы несли огромные и бессмысленные потери, которые вполне можно было избегать. Задачей дедушкиной дивизии было установить контроль над несколькими населенными пунктами. За несколько недель затяжных боев план был почти выполнен, оставалась лишь одна деревня Высокая.

Но на нее уже не было сил. Весь личный состав дивизии был выбит, были убиты или тяжело ранены почти все офицеры. Из тех, кто мог бы принять командование операцией по освобождению Высокой от оккупантов, оставались в строю только дед и майорполитрук. Причем боевой опыт был только у деда, ему и поручили непосредственное руководство операцией. Однако помимо нехватки офицеров не было солдат.

Собирали остатки по всей дивизии деду выделили все, что оставалось. А именно совсем необстрелянных солдат. 2 взвода дивизионных писарей, поваров и музыкантов. 3 взвода из резерва, из которых: один взвод уголовников, освобожденных для участия в боях на передовой, и два взвода узбекских курсантов, отчисленных из военного училища Ташкента за неуспеваемость. Вот этим контингентом предстояло командовать, учитывая что в Высокой окопалось по оценкам разведки два батальона немцев. Дед действовал жестко. Вместе с уголовниками он поговорил с каждым новобранцем. Разговор был короток: пойдешь ли в атаку. Отказ или сомнения жестко карались болевыми приемами и оплеухами. Получив заверения от каждого о готовности пойти в атаку, дед сообщил всем, что выставит заградительный отряд. Так что трусость и малодушие никому проявить не удастся. Приближался вечер, требовалось разработать план атаки. Но в разведку послать было некого, приходилось идти самому. Для пущей надежности дед попросил бойцов дать ему каску: одну каску пуля пробивала, а две нет, что давало дополнительный шанс выжить. Но никто не протянул ему каску. Узбеки вообще схватились за свои каски, вжали головы в плечи. Тогда дед снял свою каску и бросил в строй со словами: «Так пойду». И пополз. Ему удалось установить примерные места дислокации врага, наметить направления атаки. Учитывая, что противник имел численный перевес, весь расчет деда строился на факторе внезапности. Нападение устроили под утро. Когда еще господствует темнота, солдаты в крепком сне, а часовые дремлют. Наши подобрались на максимально близкое расстояние. Потом дед дал в воздух белую ракету пошел первый взвод. Десять метров и все, как предписывал сценарий атаки, залегли. Дед дал второю зеленую ракету. Пошел другой взвод. Так чередуя направления атаки наши солдаты, благополучно преодолев огонь противника, ворвались в деревню. В применении сигнальных ракет был и психологический расчет: посеять у противника панику, создать иллюзию большой численности наступавших. После короткой штыковой и перестрелки деморализованные немцы откатились на тыловую линию в трех километрах за деревней. И лишь в конце боя дед понял свою ошибку. Он забыл отдать приказ: «пленных не брать». Учитывая, что в плен сдалось много солдат противника, большинство дедушкиных подчиненных предпочло брать пленного на мушку и доблестно конвоировать его в тыл. В итоге на захваченной позиции оказалось только трое наших, включая деда. А впереди противник численностью не менее батальона, который в любой момент мог перейти в контрнаступление. Чтобы этого не допустить, дед решил создать для врага видимость численности. Он и двое солдат разложили по всей длине линии (полтора километра) винтовки и трофейные минометы. И в темпе бегали пригнувшись ко дну окопа, стреляя по противнику из разных точек. Так держались три дня. И, наконец, пришло подкрепление. Фронтовые дороги дедушки после ранений на ленинградском фронте, а потом в Прибалтике, пролегли через Украину, Румынию, Венгрию, Германию. Из боевых медалей за участие в войсковых операциях дед был награжден следующими наградами: «За оборону Ленинграда», «За освобождение Будапешта», сохранилась толстая пачка благодарностей от командования (вкл. Верховного Главнокомандующего Сталина) за боевые подвиги (переправы. освобождения сел и городов и т. д.).