Дневник А. Довженко, как усыпленная совесть

Существует такая мысль, которая наибольшие мучения — это мучения совести. Это же, делая итог своей жизни, Александр Петрович Довженко записывает в дневнике: «Мне сорок восемь лет. Моему сердцу — шестьдесят. Оно износилось от частого гнева, и негодование, и тоски. Несовершенство видимого порядка вещей вокруг подточила его». И прибавляет: «Наверное, я бешу людей, как усыпленная совесть». В этом — весь Довженко. Правдивый, суровый и бескомпромиссный в вопросах справедливого отношения к народу и впечатлительный, беззащитный в личной жизни, которой, собственно, и не было личным, а все отданное людям, работы на добро. На более чем четыреста страниц печатного текста — лишь несколько строк о своей любви к жене и другу Юлии Солнцевой, о своей болезни и материальных нуждах. Это же его произведение можно назвать не «Дневником» О. Довженко, а дневником народа». С скупых записей перед нами возникает прежде всего человек — общественный деятель, с глубоким государственным мышлением, мудрыми и дальновидными планами перестройки несовершенного мира. Довженко беспокоит и состояние дел в колхозном селе, когда человека фактически «отлучили» от земли, не дали возможности ощутить себя хозяином на ней. Писатель предлагает наделить крестьян большими земельными участками, чтобы они могли на них трудиться и иметь моральное и материальное удовлетворения, воспитывать у детей любовь к работе на земле.

Особенно беспокоит художника воспитание молодежи. Он пишет, что необходимо сразу после войны пересмотреть всю систему школьного и дошкольного воспитания. Нужно, чтобы дети знали настоящую историю своего народа, чтобы в них воспитывался патриотизм и человеческое достоинство. То же касается и бесправного в обществе учителя, без которого невозможно воспитать «красивую молодежь». Александр Петрович, наблюдая, как фотокорреспонденты и журналисты стараются, как можно больше зафиксировать ужасные картины войны, думает о том, что человеческая душа — это чаша для горя. И когда эта чаша полная, сколько не лей — уже больше не поместится. Итак, наверное, не это уже нужно народа от литературы, а необходимое воспитание на чем-то доброму, на прекрасном. Глубоко иронические и саркастические заметки писателя о чиновниках, бюрократах, которые достали высокие должности, не имея для этого ни дарования, ни знаний, самые несчастливые и делают вокруг сотни, а то и тысячи несчастливых людей. Поражает смелость высказываний писателя, его критический и дальновидный ум. Ведь за каждую строку, когда бы он попал в свое время к соответствующим органам, можно было бы поплатиться не только волей, а и жизням.

Художник ощущает, что может сделать больше, чем снимать хорошие фильмы и писать книги, но к государственной деятельности его «не пущено». Не обязательно читать биографию писателя, чтобы вообразить его себе. Следует почитать «Дневник», и перед нами явится гениальный, мудрый, рассудительный в своих помыслах и делах человек, настоящий патриот и верный сын украинского народа с масштабным, разносторонним, дальновидным мышлением. Вместе из тем это человек впечатлительный, нежный, беззащитный перед чиновничьим бюрократизмом, равнодушием и тупостью. И глубоко несчастный. Так как не может быть такой человек, как Довженко, счастливой, когда несчастный ее народ. Хотя свое назначение художник видел в жизни «для добра и любви».

Что такое «Дневник» А. П. Довженко? Это сборник отдельных разрозненных записей писателя больше чем за десятилетие. С точки зрения логики это, наверное, тяжело назвать художественным, литературным произведением. И все же это произведение, причем художественный, высокохудожественный, так как пронизанный сквозной гуманистической идеей, освещенный любовью автора к жизни, к человеку. Вместе из тем проникнутый острым осуждением жестокой тоталитарной системы, которая калечила народ физически и морально, приводила его к ужасному рабскому положению. Можно не читать многих книг о войне, чтобы вообразить себе то трагическое и героическое время. Следует пересмотреть «Дневник» О. П. Довженко — и найдешь ответы на все болевые вопросы: чему на первом этапе пришлось так много отступать, оправданные ли те безмерные жертвы народа, за которые вины миллионы людей, которые пережили оккупацию, снова попали в лагеря.

Отдельными эпизодами, зарисовками Довженко подает величественную картину беспримерного героизма народа в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками. Это рассказа о мальчике Тарасе, который отомстил за убитого отца-партизана, о новейших Сусаниных, о женщинах, которыми прикрывались немцы при наступлении, а те кричали: «Стреляйте по нам, не жалейте! Спасайте себя!», о мужественных матросах, которые пели, идя раздетыми по морозу в Киеве на смертную казнь, и множество других. Нельзя спокойно читать примечания о том, что за время войны на фоне обедневшей изможденной нуждающейся народной массы появилось много предателей.

Какими бы печальными, пасмурными и впечатляющими не были заметки писателя, оптимизм, вера в свой народ все же преобладают у него. Довженко описывает, как за километр от фронта бойцы и командиры пашут и сияют. Послевоенные записи преисполнены планов, проектов реформирования в области образования, культуры, воспитание молодого поколения, архитектуры, литературы. Как и теми мыслями, что все это остается, к сожалению, не услышанным. И сейчас, через несколько десятилетий, дышит на нас из «Дневника» могущественный, самобытный талант гениального Довженко.