Два стихотворения Николая Гумилева

Восприятие, истолкование, оценка

«Он поклялся в строгом храме…»

За каждой поэтической строкой Николая Гумилева — его необычайная биография, наполненная духовными исканиями, стремлением к прекрасному. Все это в полной мере относится к стихотворению «Он поклялся в строгом храме…». Оно написано в 1910 году и вошло в третий сборник поэта, который назывался «Жемчуга». Название сборника связано с недостижимой страной грез,

Куда не ступала людская нога, Где в солнечных рощах живут великаны И светят в прозрачной воде жемчуга.

Акцент поставлен на трудном поиске ценностей, таящихся вдали от человеческих глаз. Мотив тягостных поисков, испытаний в сборнике «Жемчуга» является главным. Прозвучал он и в стихотворении «Он поклялся в строгом храме…».

Для того чтобы понять смысл этого лирического произведения, необходимо обратиться к фактам биографии Гумилева в обозначенный период.

Известно, что в это время Николай Степанович был страстно влюблен в Анну Горенко . Их отношения складывались нелегко. Возвращаясь из очередного путешествия, он спешил к той, которую искренне любил.

Она же, зная о его влюбчивости, прогулках при луне с другими, встречала поэта холодно и отчужденно, несмотря на пылкость и признания в любви.

Широкую огласку получила дуэль между Гумилевым и Волошиным из-за женщины. Участие в дуэли снискало Гумилеву определенную славу, ему это нравилось: он любил чувствовать себя героем. Разумеется, что Анна Андреевна знала об этом. Больше того, рядом с ней были ее поклонники, вызывая ревность Гумилева. Он сделал ей предложение, вовсе не рассчитывая на то, что оно будет принято.

Однако в апреле 1910 года они обвенчались, и четвертый раздел сборника «Жемчуга» был посвящен Ахматовой.

К 1910 году Николай Гумилев сформировался как поэт. Он четко представлял себе, какими должны быть стихи, что может быть предметом поэзии и как надо писать. Он ставит перед собой цель — изобразить мир в ясной, материальной реальности земного бытия. Поэтому очень часто его стихотворения представляли собой повествование, в котором мир нарисован объективно, без каких-либо элементов лирической исповеди.

Таким по форме является стихотворение «Он поклялся в строгом храме…».

Конечно, невозможно свести все содержание лирического произведения только к отражению внешних событий жизни поэта. Разумеется, оно гораздо богаче по своему смыслу и заложенной в нем идее. Прочитаем первые строки:

Он поклялся в строгом храме Перед статуей Мадонны, Что он будет верен даме, Той, чьи взоры непреклонны.

Мадонна — название Богоматери у католиков и ее живописное или скульптурное изображение. Клятва в верности перед статуей Мадонны говорит о силе чувства лирического героя стихотворения, о жажде идеала. Неслучайно слова о непреклонности взоров повторяются трижды.

Образ самого лирического героя сложен и противоречив. С одной стороны, он проявляет готовность быть верным, заключить «тайный брак», с другой — всюду расточает ласки, «был зарезан в драке».

И забыл о тайном браке, Всюду ласки расточая. Ночью был зарезан в драке И пришел к преддверьям рая.

Гумилев не скрывает тех сложностей, с которыми сталкивается человек в реальной жизни. В ней есть высокое, почти святое чувство любви и измена, предательство. Неверие в гармонию, в существование идеала звучит в последней строфе:

Но, печальный и упрямый, Он припал к ногам Мадонны: «Я нигде не встретил дамы, Той, чьи взоры непреклонны».

Это обстоятельство в какой-то мере оправдывает героя стихотворения, поэтому он приходит к «преддверьям рая», хотя жизнь его вовсе не безгрешна.

Стихотворение поражает грустным восприятием жизни, лирический герой убежден, что высоким порывам нет места на земле, что мечты призрачны, а счастья нет в этом скучном мире. Стремление к прекрасному остается только в грезах. Наяву лишь разочарование и вовсе не возвышенная жизнь.

Горечь героя стихотворения обретает особую значимость: за краткими, но выразительными строчками чувствуется жажда предельно сильных и прекрасных чувств, которая сталкивается с прозой будней.

Разрыв между реальным и желаемым выражен с помощью контрастных образов: строгий храм со статуей Мадонны и уличная драка, клятвы в верности и расточаемые ласки. Противопоставлены два мира — воображаемый и реальный. В воображаемом — клятвы, тайный брак, порывы и поиски.

В реальном — ночь, драка, поножовщина. Их сопоставление приводит к величайшему разочарованию, краху идеалов.

Томление по недостижимому пронизывает все стихотворение. Оно построено в виде рассказа, в который включен диалог. Обобщенные образы стихотворения позволяют трактовать его не только как историю несбывшейся любви, но и как повествование об отсутствии идеалов в окружающей жизни.

Гумилев обращается к вечным темам — противоречие души и тела, идеала и действительности. Обращение к ним всегда сообщает поэзии величавую строгость, афористическую точность, чеканность звучания, мудрость притчи.

Все, что связано с прекрасным, с высоким представлением о любви и верности, обозначено у Гумилева прописными буквами: Мадонна, Моем храме, Царь Небесный, Богу неизвестный. Стихотворение написано удивительно просто, хотя о взаимоотношениях лирического героя и Мадонны сказано словами высокого стиля.

Монолог Мадонны, осуждающей героя, занимает две строфы — это почти половина стихотворения. Однако ее гнев не помешал ему просить о снисхождении. Его признание не менее значительно, чем суровая отповедь: в мире нет гармонии, стремление к прекрасному напрасно.

Стихотворение Гумилева «Он поклялся в строгом храме…» отличается краткостью и выразительностью речи. Четкая поэтическая форма не упрощает содержания, а, напротив, оттеняет его глубину. Идеалом Гумилева была строгая предметность, предельная четкость и выразительность стиха при строгой, чеканной простоте его внешнего композиционного построения и отделки.

Наблюдения над рифмой позволяют увидеть, что и она подчинена главной мысли: дважды встречается рифма Храме — даме, трижды — Мадонна — непреклонна. Такая рифмовка подчеркивает, на какую высоту поставлена та, которой можно поклоняться, как значительна для героя Мадонна, перед ликом которой он дает клятву. Легкомысленное отношение к «тайному браку» в связи с данной клятвой также подчеркнуто рифмой: О браке — в драке, расточая — рая.

Стихотворение «Он поклялся в строгом храме…» дает нам представление о творчестве зрелого поэта.

«Память»

Лирика Николая Гумилева, начиная с раннего сборника » Роман тические цветы» , пленяет удивительной силой духа, высокими представлениями о жизни и чести, красотой любовного чувства.

Последний сборник стихов Гумилева — «Огненный столп» — вышел уже после его гибели, в 1921 году. Поэт включил в него произведения, которые считаются вершиной его поэзии. Это попытка подвести итог творчества, в то же время это желание высказаться, быть понятым до конца, остаться в памяти своих читателей.

Можно сказать, что «Огненный столп» — это книга по преимуществу философской лирики. Философскую направленность подчеркивает само название сборника. Смысл его раскрывается при обращении к ветхозаветной Книге Неемии: «В столпе облачном Ты вел их днем и в столпе огненном — ночью, чтоб освещать им путь, по которому идти им» .

Огненный столп — символ поэзии, которая ведет человека по жизни, помогает увидеть то, чего он не сумел увидеть сам.

Открывает сборник стихотворение «Память». Оно было написано в 1920 году. В нем поэт, может быть, впервые обратился к впечатлениям детства, поведал о четырех метаморфозах своей души, или, вернее, о последовательном пребывании в нем четырех различных душ, так как люди, в отличие от змей, «меняют не тело, а души».

Это стихотворение можно назвать кратким очерком духовного развития поэта.

«Память» — правдивый рассказ о преодолении собственных слабостей, о противостоянии внешним обстоятельствам, о серьезных испытаниях, в которых закаляется характер и мужает сам человек. Поэт говорит об изменении внутреннего мира, о пересмотре жизненных ценностей. В своем духовном развитии его душа прошла четыре стадии.

Первая «душа» сделала из него «колдовского ребенка», который останавливал словом дождь и в друзья избрал дерево и рыжую собаку.

Самый первый: некрасив и тонок, Полюбивший только сумрак рощ, Лист опавший, колдовской ребенок, Словом останавливавший дождь.

Дерево да рыжая собака — Вот кого он взял себе в друзья…

По воспоминаниям людей, хорошо знавших Гумилева в юности и позже, он был некрасив, непривлекателен: вытянутая голова, рыхлые черты лица, толстые бледные губы, бесцветные волосы, косящие глаза, шепелявость. Сказка Андерсена о гадком утенке словно решила повторить себя в судьбе царскосельского поэта. Именно это имела в виду Ахматова, когда в 1912 году писала о Гумилеве в стихотворении «В ремешках пенал и книги были…»:

Только ставши лебедем надменным, Изменился серый лебеденок.

Может быть, эти обстоятельства внешней жизни Гумилева повлияли на его тягу ко всему романтическому, прекрасному, экзотическому. Его путешествие в Африку, интерес к китайской культуре свидетельствуют о том, что Гумилев не удовлетворялся обыденной действительностью, противостоял общественному мнению, скуке обывательского существования.

Вторая «душа» превратила его в «поэта, который хотел стать богом и царем».

И второй… Любил он ветер с юга, В каждом шуме слышал звоны лир, Говорил, что жизнь — его подруга, Коврик под его ногами — мир.

Он совсем не нравится мне, это Он хотел стать богом и царем…

Гумилев искренне признается: «Он совсем не нравится мне».

Вероятно, речь идет о первом сборнике стихов «Путь конквистадоров», который поэт сумел издать в 1905 году. И хотя в этих стихах проявилось мужественное, волевое начало лирики поэта, впоследствии ему очень хотелось забыть о существовании этой романтической книги. В 1912 году свою четвертую по счету книгу «Чужое небо» он официально назвал третьей, тем самым решительно вычеркнув из собственной литературной биографии свой формальный дебют.

Третья «душа» разбудила в Гумилеве мореплавателя и стрелка.

Я люблю избранника свободы, Мореплавателя и стрелка. Ах, ему так звонко пели воды И завидовали облака.

Высока была его палатка, Мулы были резвы и сильны, Как вино, впивал он воздух сладкий Белому неведомой страны.

Муза дальних странствий манила поэта еще в детстве. Окончив гимназию, Гумилев сразу же отправляется в морское плавание на целое лето. Затем, уже из Франции, он совершил путешествие по Африке, побывал в Египте, Абиссинии, Италии. Страсть к путешествиям определила темы и характер его лирики.

Гумилев воспевает отвагу, мужественность, бесстрашие, его лирический герой напрягает все силы души, преодолевая преграды и стихии, встающие на его пути.

Следующий этап в биографии поэта — участие в Первой мировой войне. Он пошел на фронт добровольцем, считал, что это его патриотический долг. Служил прапорщиком в гусарском полку, отличался большой смелостью и был награжден двумя солдатскими Георгиевскими крестами.

Несмотря на это, Гумилев не принимал войны, ему был чужд шовинистический угар. Вот как об этом сказано в «Памяти»:

Память, ты слабее год от году, Тот ли это или кто другой Променял веселую свободу На священный долгожданный бой.

Знал он муки голода и жажды, Сон тревожный, бесконечный путь, Но святой Георгий тронул дважды Пулею не тронутую грудь.

В этот момент в нем уже зародилась четвертая «душа». Это душа человека, который верит в лучшее в мире и в людях, любит родину, сердцем чувствует ее боль и страдания.

Я — угрюмый и упрямый зодчий Храма, восстающего во мгле. Я возревновал о славе Отчей, Как на небесах, и на земле.

Сердце будет пламенем палимо Вплоть до дня, когда взойдут, ясны, Стены Нового Иерусалима На полях моей родной страны.

В критической литературе о Гумилеве утвердилось мнение об аполитичности поэта, не отразившего в своем творчестве события революционного переворота тысяча девятисот семнадцатого года, Гражданской войны, послереволюционного устройства жизни. И хотя он активно работал в первых советских учреждениях культуры — в Союзе Поэтов, в издательстве «Всемирная литература», — негативное отношение к новой власти было неизменным. Однако С. И. Чупринин в своей статье «Из твердого камня», посвященной судьбе Гумилева, высказывает вполне справедливую мысль о том, что поэт, «ни полсловечка не проронивший в стихах о революции, исключивший политику из своего творчества, многим обязан, именно как поэт, общенациональному потрясению».

Две строфы стихотворения «Память», приведенные выше, как нельзя лучше подтверждают это. Лучшие строки стихотворения, одухотворенные светом любви к родине, проясняют жизненную позицию Гумилева, помогают увидеть в нем гражданина и патриота.

Особенно сильное впечатление производят последние две строфы «Памяти», где появляются символические образы Христа и его верных учеников Марка и Иоанна :

Предо мной предстанет, мне неведом, Путник, скрыв лицо; но все пойму, Видя льва, стремящегося следом, И орла, летящего к нему.

Бессмертие Богочеловека, оставившего после себя преданных учеников, сродни бессмертию поэта, который оставит о себе память своими стихами. И хотя Гумилев в последней строфе выражает сомнение в том, что голос его будет услышан и душа обретет бессмертие, такая возможность существует, так как люди «меняют души, не тела».

Средства художественной выразительности также направлены на раскрытие идеи лирического произведения. Неприятие себя прежнего подчеркивается использованием местоимения третьего лица, поэт смотрит на себя словно со стороны: » Он совсем не нравится мне, это // Он хотел стать богом и царем, // Он повесил вывеску поэта // Над дверьми в Мой молчаливый дом». Однако прежнее мировосприятие ушло в прошлое. В последних пяти четверостишиях, где поэт говорит о своей духовной зрелости, используется местоимение первого лица: » Я — угрюмый и упрямый зодчий»; » Я возревновал о славе Отчей»; «предо Мной предстанет, Мне неведом»; «крикнул Я «.

Здесь Гумилев не прячется от себя прежнего, четвертое измерение души ему ближе всего. Отсюда и обращение к первому лицу.

Пора зрелости, испытания, посланные судьбой, позволили определиться в этой жизни, оглянуться на пройденный путь, отметить ошибки и заблуждения, пересмотреть свои взгляды. Последние строфы написаны зрелым поэтом и убежденным в своей правоте человеком. В них преобладают слова высокого стиля: Зодчий; храм, восстающий во мгле; возревновал; слава Отчая; пламенем палимо; взойдут, ясны, стены Нового Иерусалима.

Многочисленные инверсии также подчеркивают значимость поднятой темы и торжественность интонации, избранной поэтом для разговора о судьбе мира, родины, народа.

Привычная метафора «память жива» получает свое буквальное воплощение в стихотворении, поэт обращается к ней, как к равной:

Память, ты рукою великанши Жизнь ведешь… Память, память, ты не сыщешь знака… Память, ты слабее год от году…

Наконец, начинается и заканчивается стихотворение строчками, которые повторяются:

Только змеи сбрасывают кожи, Мы меняем души, не тела.

Это своеобразное обрамление не только придает лирическому произведению завершенность, законченность, но и является поэтической декларацией автора, который верит в бессмертие души, дарованной человеку Богом, верит в духовное возрождение и возможность совершенствования. Сравнивая между собой «четыре души» поэта, мы получаем не убегающую прямую, а гармонически законченный круг. Вместе с поэтом мы проходим тот путь, которым прошел он, духовно мужая, вновь и вновь возрождаясь к жизни.