Дворянство в пьесе А. II. Чехова «Вишневый сад»

Эгоистичные, как Дети, и дряблые,

Как старики, они опоздали вовремя

Умереть и ноют, ничего не видя

Вокруг себя, ничего не понимая.

М. Горький

Пьеса А. П. Чехова «Вишневый сад» является не только вершиной его драматургии, но и величайшим произведением XX века. Это произведение до сегодняшнего дня привлекает актеров и режиссеров, не оставляет равнодушными и простых читателей.

Написанная в 1903 году, пьеса «Вишневый сад» явилась откликом на то состояние ожидания перемен, которое назрело в общественной жизни России перед революцией 1905 года. И сам вишневый сад в пьесе не только объединил вокруг себя героев различных возрастов и сословий, но и явился образом-символом старой помещичьей России, символом отживающего свой век дворянства, бесполезного для нового общества, живущего «на чужой счет».

Старшее поколение, дворянство, в пьесе отображается в образах русских помещиков — брата и сестры Гаева и Раневской. Постоянно демонстрируя несоответствие между их словами и делами, Чехов стремился подчеркнуть их беспомощность, непрактичность, неумение нести ответственность не только за чужую, но и за свою собственную жизнь. Однако в то же время в интонации автора всегда чувствуется какая-то теплота к этим полувзрослым-полудетям, поскольку они на самом деле неплохие, добродушные люди.

Бесконечно дорог для Раневской и Гаева вишневый сад, потому что здесь выросли и получили воспитание не только они сами, но и их отцы, деды. Это — родовая память, к тому же с этим местом у них связаны многие личные — светлые и трагические — воспоминания. Но несмотря на глубокую привязанность к имению, на любовь и восхищение цветущим садом, на то, что продажа дома грозит им разорением, ни Раневская, ни Гаев не способны даже сделать попытки, чтобы спасти свое прошлое и обеспечить будущее.

Не зря Лопахин называет их «легкомысленными», «неделовыми, странными» людьми, невзирая на глубокое уважение и привязанность к Раневской: «Вы, собственно вы, сделали для меня когда-то так много, что я… люблю вас, как родную… больше, чем родную».

Вся беда в том, что бескорыстная доброта, умение видеть и ценить прекрасное, способность признавать свои ошибки сочетаются в Раневской с удивительным безволием, слабохарактерностью. Она привыкла жить на всем готовом, и когда настало время менять свою жизнь, приспосабливаясь к новым требованиям времени, принимать собственные решения, оказалось, что этот человек умеет решать проблемы только страусиным методом — уходя от них, прячась. Именно поэтому Раневская, привыкшая жить на широкую ногу, прекрасно видит, но не хочет признавать того бедственного положения на грани банкротства, в котором оказалась ее семья. Варя дома старается сэкономить даже на еде, отказывает себе во всем, а Раневская продолжает бессмысленно сорить деньгами.

Так же неадекватно ее отношение к человеку, на которого она потратила очень много денег, но который ее обманул и собирается дальше использовать в своих целях, на что она, хотя и ощущая обиду и оскорбленное чувство собственного достоинства, но все же почти безоговорочно соглашается.

Гаев так же безволен и слабохарактерен, как и его сестра. Но он к тому же бесплодный мечтатель, болтун, любящий строить неосуществимые планы, в которые сам же и верит. В отличие от Раневской, Гаев часто даже не может критически оценить свое поведение, поскольку бесконечно легкомыслен.

Сентиментальный, но эгоистичный, временами забавный, временами высокомерный по отношению к людям, которые ниже его по происхождению, Гаев еще больше, чем его сестра, напоминает ребенка. Но он так же не способен ничему научиться, сделать что-то полезное или решительное, не желая даже пальцем пошевелить, чтобы спасти имение. Его вполне удовлетворяют беспочвенные надежды на наследство ярославской тетушки или на богатство несуществующего жениха Ани.

Не умея найти себя в новой жизни, Раневская и Гаев не только приходят к разорению в конце пьесы, но и вольно или невольно предают все дорогое им: и сад, и близких, и даже преданного им старого слугу Фирса, которого забыли в запертом доме из-за небрежности господ. Рассеянность дворян оборачивается жестокостью, и в этом видится бесчеловечность крепостнического барства.

И все же А. П. Чехов провожает своих героев в царство теней без сарказма, но с легкой усмешкой. Без сожаления, хотя и с некоторой грустью мы принимаем их уход, понимая всю нежизнеспособность и бесполезность этих милых и достаточно безобидных, но не умеющих нести ответ за свою жизнь людей.