Главная тема — о легком дыхании

Важную роль играет и описание событий с разных точек зрения. Бунин подробно освещает жизнь Оли с точки зрения безличного всезнающего повествователя, городских толков о ее гимназической славе, самой Оли с помощью записей в ее дневнике, классной дамы и т. д. С одной стороны, с каждым новым шагом перспектива становится все более опосредованной, удаленной: рассказчик — слухи — офицер — цитаты из «старой смешной книги». С другой стороны, происходит встречное «движение», усиливается непосредственное: сцена с начальницей — чувства самой Оли — речь Оли и ее почти слышимое, приближенное дыхание. Единая «точка опоры», точка отсчета отсутствует. Классная дама «в трауре, в черных лайковых перчатках, с зонтиком из черного дерева», давно жившая «какой-нибудь выдумкой, заменяющей ей реальную жизнь», — полная противоположность Оли Мещерской. Но именно классная дама окончательно «превращает» Олю в некий образ — «легкое дыхание».

Автор называет подряд три выдумки, которые заменяли «маленькой женщине в трауре» действительную жизнь. Сначала такой выдумкой был ее брат-прапорщик, затем убеждение, что она идейная труженица. «Смерть Оли Мещерской пленила ее новой мечтой», — говорит автор, соединяя эту новую выдумку с двумя прежними — и реальная девушка становится мечтой, «легким дыханием», рассеявшимся в «холодном весеннем ветре». (Почему при описании внешности Оли автор представляет не реальную гимназистку, а портрет на медальоне?

Почему классная дама заменяет рассказ о событиях жизни Оли словами «то ужасное, что соединено теперь с именем Оли Мещерской»? Почему одних героев автор наделяет собственным именем, а других — лишает его?) Предметная детализация.

Описание предметов в новелле не является простым «фоном» для действия. Стало традицией использовать пейзаж как косвенный прием создания образа персонажа (вспомните, как Наташа Ростова восхищается красотой летней ночи, а старый дуб становится «знаком» психологического состояния князя Андрея Болконского). «Легкому дыханию» героини как бы «аккомпанируют» такие пейзажные подробности, как «свежая, Солнечная Зима», «снежный сад», «лучистое солнце». «Розовыйвечер», «камни, по которым легко и приятно идти». (Найдите в тексте другие примеры подобных деталей. ) Сад, город, каток, поле, лес, ветер, небо и, шире, весь мир (финальное рассеяние в котором подготовлено упоминанием в дневнике: «мне казалось, что я одна во всем мире») образуют открытое «Олино» пространство — макропейзаж рассказа.

В новелле присутствует и множество интерьеров (гимназический зал, кабинет начальницы, стеклянная веранда, «блистательная зала» на царском портрете). Это «закрытое» пространство, но оно отнюдь не враждебно героине. Во время разговора с классной дамой Оля не слушает ее наставлений, а получает удовольствие от разглядывания директорского кабинета, наслаждаясь его простором, чистотой, свежестью ландышей, теплом голландской печки, портретом царя и даже пробором в молочно-белых волосах начальницы. Внимание героини сосредоточено не на событии и не на «противнике», а на обстановке, у нее не столько конфликт с начальницей, сколько роман с «голландкой» и «молодым царем». Бунинская деталь «работает» не на сюжет — она самодостаточна и самоценна, видно пристальное внимание автора к материальным свойствам обстановки и внешности персонажей.

Мир рассказа последовательно и вызывающе физически ощутим: мы ясно видим, слышим, осязаем гладкость и тяжесть дубового креста, звон ветра в фарфоровом венке, нитку и клубок на лакированном полу и многое другое. Каждый из персонажей обязательно характеризуется с помощью внешних деталей. (Выявите их.) Даже история увлечения Малютиным сведена Олей к подробному описанию его лошадей, одежды, бороды, глаз и запаха английского одеколона. Таким образом, акцент в новелле смещен с событийных взаимоотношений между отдельными персонажами на особенности их внешности и окружающей среды — не случайно развязкой становится слияние детали портрета героини с представляющим макромир ветром. «Легкое дыхание» из обычной детали портрета превращается в лейтмотив новеллы, «музыкальный ключ», основную лирическую тему, которая подкрепляется неоднократным повторением слов с корнем «дых-«: «свежо дует полевой «u»Воздух,»/u» «кабинет, так хорошо Дышавший в морозные дни теплом блестящей голландки», «сделала только один глубокий вздох». (Продолжите этот ряд примеров.

) Мотив ветра задается в начальной сцене («холодный ветер звенит и звенит фарфоровым венком у подножия креста»), возвращается в последней части рассказа («сидит на ветру», «слушая звон ветра в фарфоровом венке») и буквально завершает текст («рассмеялось… в этом холодном весеннем ветре). В эпизодах жизни Оли также развивается тема движения воздуха: «растрепанные волосы», «вихрем неслось по залу».

(Найдите еще подобные примеры. ) Таким образом, ведущим композиционным началом в новелле является не сюжет, который «преодолевается», а лейтмотив, тема «легкого дыхания», которую развивает система образных и лексических повторов, различные литературные ассоциации (например, как отмечает А. Жолковский, имя гимназиста Шеншина отсылает нас к Фету и его стихотворению «Шепот, робкое дыханье». (Найдите в тексте другие примеры перекличек с другими литературными произведениями.) Все то, что составляло жизнь, любовь, гибель, смерть Оли Мещерской, — все это, в сущности, есть только одно событие, — «легкое дыхание».

И все прежние описания могилы, и апрельской погоды, и серых дней, и холодного ветра — все это вдруг объединяется, как бы собирается в единое целое. В финале «легкое дыхание» как бы «вылетает» из книги, чтобы материализоваться в Олином вздохе и «снова рассеяться в мире… в этом холодном весеннем ветре». Этот чудный цветок расцвел, погиб, и еще не раз будет расцветать и отцветать снова, вечно новый и вечно тот же, как то небо и тот весенний ветер, в которых растворилось дыхание Оли Мещерской, растворилось, потому что оно — органическая часть общей стихии. В этом «снова» — эфемерность, легкость исчезновения и в то же время — некая непобедимая вечность. Живая жизнь обречена на смерть, но сама она этого не знает, или, вернее, не верит в это. Жизнь и смерть несовместимы — сознание смерти исключает живую жизнь.