Игорь Северянин необычный поэт

Игорь Северянин необычный поэт, творчество которого сочетало «классическую банальность и мелодическую музыкальность». Его стихи, насыщенные музыкой, зажигали огонек счастья в сердцах читателей. Как поэт, Северянин находит себя в 1907 году, когда определил свое место в жизни: «Не изменяй намеченной тропы, и помни: кто, зачем и где ты». Проходят годы, происходят великие события, из-за которых появляются новые, прекрасные строки. Когда идет первая мировая война, поэт чувствует приближающиеся потрясения: «Чем дальше, все хуже и хуже.

Все тягостней, все больней. И, к счастью, тропинка уже, и ужас уже на ней».

Первые публикации не принесли Северянину славы, однако поэт и не думал останавливаться на творческом пути, а наоборот, с новыми силами принялся за работу. Тема родины для Северянина была главной. Проникновенны стихи о родной земле, о трагедии народа, которому досталась нелегкая судьба. Северянин скорбит вместе с Россией, пропуская через свое сердце все боли, все радости ее. «Моя безбожная Россия, пишет поэт, священная моя страна».

Он верит в великое будущее России, недаром он называет родину «крылатой». Поэт уважает свою отчизну так же, как и женщину, которую просто невозможно не любить. Полны очарования стихи, посвященные прекрасной даме. Сначала восхищение красотой в «платье муаровом» приходит в стихотворении «Кензель». Замечательно своей напевностью, музыкальностью стихотворение «Быть может».

По мнению Северянина, любви без жертвы нет, любовь светла, она радость, она счастье. Во многих стихах Северянина сквозит ирония. Ирония к самому себе, к своему времени, к людям, которые его окружали. Поэт испытывает страх при мысли о том, что эгоизм по отношению к России приведет в никуда: «И вот мы остались без Родины, и вид наш и жалок и пуст…»

А как мы относимся к своей родинеУбиваем животных, которых просто не имеем права убивать, рубим леса, которые дают нам воздух, а значит, и жизнь, загрязняем воду, которую пьем. Ужас людского бытия на этом не заканчивается, мы становимся зверями по отношению друг к другу: убиваем, грабим, насилуем. О какой родине может быть речь, если она запятнана нашими подлыми поступкамиО чем можно писать стихи, когда литературу топчут ногамиА может, это сонЕсли это сон, то что мешает нам проснутьсяНам ничто не мешает проснуться, кроме нас самих.

Формула возрождения лежит в возрождении самого себя, своего внутреннего мира. Хотелось бы, чтобы каждый из нас уважал и любил свою родину так, как Игорь Северянин, и только тогда мы приобретем свои естественные национальные черты.

Знакомясь с поэзией начала XX века, я открыл для себя имена новых, незнакомых мне поэтов. Но особое место в моем сердце заняло имя автора, чьи стихи своей дерзостью, уверенностью, иронией будоражили тогдашнюю публику. Литературный псевдоним этого гениального, на мой взгляд, человека Игорь Северянин. Судьба его сложилась трагично. Любя Россию и будучи ее патриотом, волею судьбы поэт провел значительную часть жизни за ее пределами.

Он умер непонятым. Спустя годы многие обнаружили, что слишком плохо знали его. Так кем же на самом деле был Игорь Северянин

Он был и мечтателем, постоянно разочаровывающимся в этом мире, и лириком, и «ироником»: Ведь я лирический ироник: Ирония вот мой канон.

Кстати, за смешивание в любых соотношениях лиризма и иронии Северянина достаточно сильно и часто критиковали, так как немногие могли различить, где у него была ирония, где лиризм, где высмеивание пошлости, а где сама пошлость. Этот талантливый поэт мог смело бросить вызов обществу, воспевая «ананасы в шампанском» и провозглашая себя гением: Я, гений Игорь Северянин, Своей победой упоен: Я повсеградно оэкранен! Я повсесердно утвержден! Но все это было только маской, за которой скрывалось совсем другое лицо.

На самом деле в стихотворениях Северянина звучит тревога о людях, о судьбе России. «Упоение» победой в «Эпилоге» только поверхностное. В конце стихотворения есть такие строчки: В ненастный день взойдет, как солнце, моя вселенская душа. Это не очередная самопохвала автора, нет, этим он показывает не что иное, как «всемирность» своей души, поэт ощущает себя равным миру и не скрывает своего чувства. Очень часто Игоря Северянина упрекали в пошлости, на что он ответил в стихотворении «Двусмысленная слава»: Неразрешимые дилеммы Я разрешал, презрев молву.

Мои двусмысленные темы Двусмысленны по существу. Автор часто обращается к вопросу о добре и зле: И в зле добро, и в добром злоба, Но нет ни добрых, нет ни злых. И правы все, и правы оба, Их правоту поет мой стих. Граница между правдой и неправдой не только зыбкая и неопределенная, эта граница личностная. Главным критерием для Северянина является нравственность.

В своем творчестве он раскрывается как философ: Жизнь человека одного Дороже и прекрасней мира. Все для него, все для него От мелкой мошки до тапира…

Этими строчками поэт-философ высказывает свою мысль о том, что человеческая жизнь дороже любых материальных ценностей, она превыше самого мира. Вершины славы поэт достиг в феврале 1918 года, когда его избрали «королем поэтов». По этому поводу Северянином было написано стихотворение «Рескрипт короля».

Вскоре после этого «королю поэтов» пришлось уехать в Эстонию. Нахлынувшие исторические события заставляют его практически безвыездно жить в деревне. С этого периода начинается угасание творческой славы Игоря Северянина. Несмотря на то что он продолжает писать, его труды все меньше и меньше интересуют кого-либо.

Люди вообще начинают забывать о поэзии, они не чувствуют надобности в ней. Народ постепенно утрачивает моральные ценности, и это беспокоит неисправимого мечтателя. О своей тревоге по этому поводу Игорь Северянин написал в стихотворении «Люди ли вы..» Свою надежду на то, что Россия все-таки найдет выход, автор выразил в стихотворении «Классические розы»: Но дни идут уже стихают грозы…

Вернуться в дом Россия ищет троп…

Но поиски этой тропы растянулись в России на многие годы. Вместе с этим задержалось и возвращение в русскую культуру поэта Игоря Северянина. Увидим ли мы теперь за маской эгофутуриста страдающую душу мечтателя, лирика и поэтаМы обязаны, так как этот человек слишком долго ждал нашего понимания.