Изложение о корабле с алым парусом в повести Александра Грина

Трехмачтовый, под алым парусом, корабль «Секрет», который зашел в маленький рыбачий поселок Каперну, куда большие корабли отродясь не заходили, и принял на борт юную Ассоль, был совсем не похож на своего прародителя — искусно сделанную миниатюрную игрушечную лодочку с остроконечным парусом, к тому же не из алого — из белого шелка. Но цвет парусов, оказывается, определил многое. Когда в витрине магазина игрушек писатель Александр Степанович Грин увидел однажды эту лодочку, он залюбовался ею. И не просто залюбовался. Вспоминая потом историю создания «Алых парусов», он писал: «Эта игрушка мне что-то сказала, но я не знал — что. Тогда я прикинул, не скажет ли больше парус красного, а лучше того — алого цвета…» Именно алого!

Те из вас, кто читали книжку Грина, заметили, конечно, что для автора и его героев алые паруса и корабль с алым парусом стали олицетворением яркого ликования, торжества, радости, надежды! «И вот,- пояснял Грин,- развертывая из этого, беря волны и корабль с алыми парусами, я увидел цель его бытия», т. е. бытия корабля, который так волшебно, так сказочно придет за Ассоль. Если история о капитане и девчонке в то время уже задумывалась — а писал ее Грин долго, целых пять лет, и черновики рукописи носил в своей походной сумке, когда был на военной службе,- то осязательно все-таки она должна была определиться, едва только был придуман алый парус.

В книжке историю плаванья корабля с алым парусом Грин поручил рассказать старому Эглю, путешествующему пешком, собирателю песен и легенд. И вот Эгль, разглядывая игрушечный кораблик, который смастерил на продажу отец Ассоль Лонгрен (наверное, наподобие того, что видел Грин в витрине магазина игрушек, но только уже с лоскутком алого шелка), вдохновенно фантазирует: «Не знаю, сколько пройдет лет,- только в Каперне расцветет одна сказка, памятная надолго. Ты будешь большой, Ассоль. Однажды утром, в морской дали, иод солнцем сверкнет алый парус. Сияющая громада алых парусов белого корабля двинется, рассекая волны, прямо на тебя».

В финале книги все сбудется именно так, как это виделось Эглю, потому что сказки не только придумываются в утешение людям. Стоит очень захотеть, пожелать, поверить, а главное, очень постараться, они ведь и сбываются. И это самое важное. Об этом написал Грин свои «Алые паруса» — о мечте, ставшей явью. О чуде, которое не только ожидают. Его творят целеустремленные и решительные натуры вроде Артура Грэя. «Алые паруса» — волшебная сказка, феерия, как определил жанр книги сам Грин. Но это и сказка-быль. Волшебство совершается отнюдь не в волшебном мире, а в реальном, ощутимом и по большей части очень грубом, жестоком, несправедливость которого постоянно испытывают Ассоль и ее отец Лонгрен. Да и можно ли назвать волшебством все, что должно было случиться с Ассоль? Ведь рядом с ней не было доброй феи, которая помогла ей найти своего принца. Все было проще. Но, может быть, и прекрасней. Грэй сам нашел Ассоль. А потом, когда «Секрет» подошел к Каперне, Ассоль, смертельно боясь ошибки, недоразумений, совсем не по-сказочному выбежала навстречу высокому кораблю, в теплое колыхание волн, крича:

— Я здесь, я здесь! Это я!

Правда, одев «Секрет» в алые паруса, Грэй сразу сделал сказочно-прекрасным свое плаванье к невесте, в прозаическую Каперну. Однако корабельной команде капитан объяснил свое загадочное решение кратко, убежденно и деловито, без тени романтики: «Я еду к жене. Она еще не жена мне, но будет. Мне нужны алые паруса, чтобы еще издали, как условлено с нею, она заметила нас. Вот и все. Как видите, здесь нет ничего таинственного, и довольно об этом». И все-таки тайна есть. Ведь мы-то, читатели книжки, хорошо помним, что Грэй заранее ни о чем не мог условиться с Ассоль. Вплоть до карнавальной встречи в финале книги он вообще не обмолвился с девушкой ни одним словом. Все ей наворожил этот старый чудак Эгль: появится храбрый, красивый принц и скажет: «Здравствуй, Ассоль!»

Но Грин рисует своего любимого героя не только человеком действия, опытным, решительным капитаном, так хорошо изучившим корабельное дело, что в представлении матросов он обладает почти магическим знанием. В самую первую очередь Грэй все-таки мечтатель, поэт и романтик. Даже в делах сугубо практических. С легкостью он готов отказаться от любого выгодного фрахта, если его поэтической душе не по нраву предложенный груз. Зато он охотно перевозит фарфор, фрукты, ценные породы деревьев, одним словом, все, что увлекает его воображение. И матросов «Секрета» их «загвоздистый» капитан приучил несколько свысока посматривать на другие суда, «окутанные дымом плоской наживы».

Добавим, что эта «странная летящая душа», этот искатель причудливых впечатлений и чудесной неизвестности наделен «счастливой высотой духовного зрения», с которой отчетливо замечаются «все намеки и подсказы действительности». Однажды, увидев Ассоль, влюбившись в нее с первого взгляда, но ничего еще толком не зная о ней («Он любил картины без объяснений и подписей»), Грэй разгадал ее душу, ожидающую чуда, осуществления прекрасной, блаженной судьбы. И это помогло ему понять, как поступать дальше, и это дало ему право объявить матросам «Секрета», что он придет за Ассоль (как было с ней условлено), под алыми парусами, нисколько не сомневаясь в том, что осуществит тем самым ее давнишние детские мечты, что она не может, не должна иначе выйти замуж. Назовите это как хотите — сказкой, былью, чудом, волшебством, феерией или вслед за Грином «случайностью»: «Случайностью было то, что Грэй и Ассоль нашли друг друга утром летнего дня, полного неизбежности». Но главное чудо заключается, наверное, в таланте постижения одним человеком душевного мира другого человека — ребенка, подростка, девушки. Вот так, как постигли «внутреннюю» Ассоль сказочник Эгль и капитан Грэй, люди, видевшие мир не только глазами, но и внутренним зрением, несравненно более сильным, чем обычный взгляд.

А дальше? Дальше воля и решимость капитана Артура Грэя помогли Артуру Грэю — поэту осуществить все подсказы действительности с артистизмом, присущим его натуре.

Сам Грэй произносит в книге слова, которые, собственно, и являются его девизом, определяют его поступки, его жизненное поведение: «Я делаю то, что существует, как старинное представление о прекрасиом — несбыточном и что, по существу, также сбыточно и возможно, как загородная прогулка». Но опять-таки это признание не волшебника, умеющего творить чудеса, а человека, который понял, что улыбка, веселье, прощение и вовремя сказанное нужное слово — все это необходимо, все это невыразимо чудесно. «Владеть этим — значит владеть всем». Грэй, с его настойчивым стремлением утверждать в жизни поэзию и красоту, который хотел бы стать праздником для Ассоль и стал для нее праздником, сумел доставить радость каждому, кто хоть как-то оказался причастным к его затее с алыми парусами — матросам «Секрета» и даже команде военного крейсера. Помните эту сценку: повстречав в море корабль с алыми парусами, крейсер сперва грозно приказал «Секрету» лечь в дрейф. Но когда разъяснилось, что так волшебно человек умеет прийти за своей невестой, салютовал Грэю могучим артиллерийским залпом. И долго еще на крейсере царило «некое полупраздничное остолбенение».

А строгий лейтенант в белых перчатках, прибывший с крейсера на палубу «Секрета», после разговора с Грэем вышел из каюты улыбаясь, «словно получил чин». И все-таки плаванье «Секрета» под алым парусом, и все старания Гроя, и все волнения Ассоль, наверное, по произвели бы на читателей повести столь сильного впечатления, если бы не еще одно обстоятельство, на первый взгляд, не слишком значительное: алые паруса на страницах феерии Грина не мертвая декорация, не метры и метры безжизненной материи. Алый цвет засверкал множеством разнообразных оттенков, ожил, засиял в сочетании чистых, звонких красок. В. П. Калицкая, первая жена Грина, вспоминает, что, прочитав ей вслух «Алые паруса», писатель сказал с видимым удовольствием:

— Обрати внимание, какое у меня богатство слов, обозначающих красный цвет.