Изображение мелких чиновников в творчестве Островского

Нельзя предположить, что осознание жизни возникло у начинающего писателя только во время поездки, что оно не было подготовлено предшествующими идейными интересами. Несомненно, что и до весны 1848 г. Островский с подобной же точки зрения отрицательно относился к жизни городских слоев русского общества, с которой он сталкивался в быту, которую наблюдал на службе. Об этом говорят и ранние его произведения. В комедиях и повестях 1840-х годов Островский не затронул жизнь дворянской и разночинной интеллигенции с ее идейными интересами и исканиями. Писателя интересовала тогда по преимуществу жизнь купечества и мелкого чиновничества.

Но изображение мелких чиновников было у раннего Островского в значительной мере подражательным. Свою первую повесть о «квартальном» он написал тотчас вслед за выходом собрания сочинений Гоголя. А его «Записки замоскворецкого жителя» представляют собой непосредственный отклик на гоголевскую «Шинель». Подобно Башмачкину, герой этой повести, чиновник Иван Ерофеич, ходит в «странной шинели» и так же унижен до потери человеческого достоинства. Автор, подобно Гоголю, защищает своего «горького», «несчастного», смешного героя. Но Островский проявляет при этом и черты оригинальности. Иван Ерофеич не жалкий переписчик, а столоначальник и угнетен он не начальством, а любовницей, мещанской вдовой и «бедовой бабой» Маврой Гурьевной Козырной, от которой хочет скрыться, но которая все же берет верх над ним. А главное, в характере героя автора интересует не его робкий протест, а то, что при всей его забитости в нем таится «сердце доброе, душа теплая» и что, подобно будущему Любиму Торцову, он сам сознает все свое «безобразие».

Свою повесть Островский рассматривал как начало целого цикла очерков и рассказов из жизни Замоскворечья. Островский хотел создать «физиологию» этой «неизвестной страны», где он родился и вырос. Но замысел этот не осуществился. Стремление показать на сцене купеческий быт оказалось сильнее, и Островский увлекся комедиями.

В изображении купечества драматург был совершенно оригинален. В характерах купцов он также стремился разглядеть патриархальную «доброту сердца» и «теплоту души». Эти черты были связаны, по его мнению, со всем старорусским укладом купеческой жизни, с его национальной самобытностью. Они проявлялись в семейных, нравах и обычаях купечества, в его эстетических вкусах и склонностях, в своеобразии его просторечия. Но при этом Островский прекрасно видел, что в купеческой жизни эти черты еще в большей мере, чем у чиновничества, искажаются и затемняются всяческими «безобразиями» — проявлениями семейного чванства и самодурства, торгашеской нечестности, нравственной невоспитанности. И Островский осуждал все это, исходя из идеала русской патриархальности и будто бы вытекающей из нее нравственной неиспорченности. Идеал этот хотя и заключал в себе утверждение определенного социального уклада, но субъективно был лишен политической заостренности. В нем на первое место выдвигались требования моральные и правовые.

Весной 1850 г., отвечая генералу Назимову на его «внушение» об обязанностях драматического писателя, Островский ясно высказал такое понимание основных задач своего творчества. Он указывал на то, что его комедия «Свои люди — сочтемся» («Банкрот») произвела «самые отрадные впечатления во всех слоях московского общества, более же всего между купечеством», что «благодаря русской правдолюбивой натуре, они (купцы) не только не оскорблялись этим произведением, но… изъявляли» ему «свою признательность за верное воспроизведение современных недостатков и пороков их сословия…». И Островский заявлял далее, что считает «комедию лучшею формою достижения нравственных целей», что его главной задачей было «добросовестное обличение порока, лежащее долгом на всяком члене благоустроенного христианского общества», что его «основною мыслью было желание, чтоб порок был смешон и гадок и чтоб торжествовали: добро, правда и закон».