«К морю» анализ стихотворения Александра Сергеевича Пушкина

Когда Александр Пушкин, молодой выпускник Царскосельского лицея, получил должность секретаря в Коллегии иностранных дел, он не слишком утруждал себя службой, зато активно принимал участие в работе литературного кружка «Арзамас», членом которого стал заочно уже в Лицее. Позднее, в 1819 году, он стал участником более серьезной организации — литературно-театрального сообщества «Зеленая лампа», работой которого руководила организация декабристов «Союз благоденствия».

Мысли о судьбе народа, споры о необходимости ограничить монархическое правление и уничтожить крепостное право послужили созданию вольнолюбивых стихотворений «Вольность», «Деревня», «К Чаадаеву». Под именем Пушкина по Петербургу гуляли также эпиграммы и вольные стихи. Когда юного поэта вызывали в канцелярию графа Милорадовича и спросили об авторстве, Пушкин заявил, что сжег стихи, но готов их написать прямо сейчас снова. Подобная дерзость не могла остаться без внимания царя, и Александр I был готов отправить Пушкина в Сибирь, но вмешательство друзей помогло смягчить приговор: Пушкина отправили служить в Кишинев в канцелярию И. Н. Инзова.

Однако, встретившись с семьей генерала Раевского, он оказывается сначала в Крыму, а последний год ссылки проводит в Одессе, возле моря.

8 октября 1824 года Александр Сергеевич писал из Михайловского: «Все, что напоминает мне море, наводит на меня грусть — журчанье ручья причиняет боль в буквальном смысле слова…» Так тяжело переживал поэт разлуку с морем, возле которого провел четыре года в Южной ссылке. Но уже в ноябре 1824 года появилось стихотворение «К морю» , где чувства поэта выражены не так мучительно. Что изменилось в настроении поэта?

Ведь «свободная стихия» ему по-прежнему близка, да и с морем уже пришлось распрощаться.

Море привлекает героя своей одушевленностью, жизненностью. Море — символ свободы, безбрежной вольной стихии, которая родственна духу самого поэта. Как оно блещет «гордою красою», как «катит волны», а его шум в час прощания напоминает «друга ропот заунывный». Величие моря, его «гордая краса», мощь и сила противостоят внутреннему состоянию лирического героя.

Если герой «тихий и туманный», он «окован», то море — своенравное и неодолимое.

Образ моря, созданный русским поэтом, прекрасен и величественен. Море подчиняется своим законам, оно полно какой-то скрытой силы, поэтому и катит «волны голубые», и блещет «гордою красой». Оно может быть разным: и ласковым, и губительным , неодолимым и покорным.

Морская стихия не терпит какого-либо внешнего принуждения, что сродни состоянию героя. «Свободная стихия» как нельзя лучше соотносится с качествами Романтического героя. Неслучайно в стихотворении возникают образы великих исторических личностей: императора Наполеона и английского романтика — Поэта Байрона.

В элегии «К морю» Пушкин подвел своеобразный итог южному периоду творчества, названному впоследствии критиками романтическим. Тогда он искренне верил в силу исключительной личности , верил, что такие избранные личности смогут изменить мир, чтобы уничтожить деспотизм и обрести желанную свободу.

В соответствии с поэтикой романтизма описана и личность самого героя: ему скучен «неподвижный брег», так как в этой пустыне уже не осталось ничего родственного для самого поэта. Почему же герой стихотворения, гордый и одинокий, «у брегов остался»? «Мир опустел», и той стихийной вольности, свойственной морю, уже нет. Личная же свобода каждого зависит от внешних условий, а убежать от себя невозможно.

Так в сознании героя столкнулись романтическое желание свободы, присущее такой стихии, как море, и сознание того, что человек живет по совершенно другим законам.

Моря у Пушкина не отняли, как невозможно отнять красоту, царящую в душе человека. И его герой смотрит с берега, к которому и не пристал тогда, и не сошел теперь. Речь идет о Романтизме, к которому Пушкин так окончательно и не примкнул, ведь для романтиков свобода была высшей ценностью, ради нее герои даже погибали.

Для Пушкина высшей ценностью становится стихия чувства, которому он отдавался со всей страстью африканского потомка и которое воплотил в каждом своем лирическом шедевре.