“Капитанская дочка”: художественное исследование грозного времени народной войны за свободу

Социологизм мышления Пушкина не мог не внести кардинальных изменений в структуру художественного произведения и прежде всего в понимание сущности и функции сюжета. Сюжет, как и характеры, необходимо обнаруживать в самой конкретно-исторической, исполненной социальных противоречий действительности. Любовный же сюжет привносился в произведения различных жанров, посвященных отличным друг от друга историческим эпохам. Оттого любовный сюжет не мог быть организатором и демиургом судеб героев исторического романа “Капитанская дочка”: художественное исследование грозного времени народной войны за свободу открыло Пушкину иные силы, которые определяли и поступки героев, и их жизнь.

Но внесение в произведение открытого в самой действительности сюжета вовсе не означало отрицания в романе или повести, в драме или комедии роли (иногда очень значительной) любовных отношений. Все дело в том, что сами эти отношения, частные судьбы людей оказывались зависимыми от обстоятельств их социального бытия.

Первым опытом Пушкина в создании произведения с безлюбовным сюжетом была трагедия “Борис Годунов”. В 1833 году, когда записывались планы романа о Пугачеве, Пушкин закончил повесть “Пиковая дама”. Не любовь, но власть денег двигала всеми поступками Германца, заставляя его использовать и любовь для достижения цели. В повести было показано, что алчность и наполеонизм Германна не пощадили высокого чувства и он, не задумываясь, надругался над любовью Лизаветы Ивановны. Власть денег – это та сила, которая была открыта Пушкиным для русской литературы.

Утверждение реализма и социологического мышления приводили уже в 1830-е годы писателей-реалистов к новому пониманию сюжета, к скептическому отношению к любовной интриге как универсальной силе, способной завязать действие в любом произведении. Характерный пример – творчество Гоголя, писателя, тесно связанного с Пушкиным, справедливо называвшего Пушкина своим учителем.

Во многих произведениях Гоголя тех лет любовный стожет не завязывает действия. Комедия “Гевизор”, в этом смысле, носила демонстративно-вызывающий характер – в ней был не только новый, открытый к самодержавно-бюрократическом общество сюжет, но еще и злая пародия на традиционную любовную интригу: двойное объяснение Хлестакова в любви – жене и дочери городничего.

Позже Гоголь в “Театральном разъезде” так определил новаторство своей безлюбовной комедии “Ревизор”: “…Если принимать завязку в том смысле, как ее обыкновенно принимают, то есть в смысле любовной интриги, так ее точно нет. Но, кажется, уже пора перестать опираться до сих пор на эту вечную завязку. Стоит вглядеться пристально вокруг. Все изменилось давно в свете. Теперь сильней завязывает драму стремление достать выгодное место, блеснуть и затмить, во что бы то ни стало, другого, отомстить за пренебреженье, за насмешку. Не более ли теперь имеют электричества чин, денежный капитал выгодная женитьба, чем любовь?”

Открытия Пушкина Гоголь не только освоил и разнял творчески в своих художественных произведениях, ни великолепно теоретически сформулировал проблему сюжета, назвав три новых силы, которые подчиняют все человеческие отношения, три “электричества” – чина, денежного капитала, выгодной женитьбы. “Электричество чина” и завязывает блистательно действие “Ревизора” не только в характерах, но и в сюжете: “Интрига всегда завязана на пряничной любви, увенчивающейся законным браком, по преодолении разных препятствий. Любовь у нас во всем – в стихах, в романах, в повестях, в трагедиях, в комедиях и в водевилях. Подумаешь, что па Руси люди только и делают, что влюбляются, да, по преодолении разных препятствий, женятся…” Далее Белинский ссылается па уже известные нам слова Гоголя,... что в современных условиях больше завязывает драму денежный капитал, выгодная женитьба, чем любовь. И комментирует: “Гоголь сказал правду”

Нечто подобное мы обнаруживаем и в “Капитанской дочке”. Читатель, воспитанный па традиции, и в частности на романах Вальтера Скотта, быстро догадывался, как будут развиваться событиями вдруг – неожиданность: любовный сюжет обрывается, все рушится. Петруша Гринев написал письмо родителям, прося благословения на брак с Марьей Ивановной Мироновой. Но получает исполненное угроз письмо отца: отказывая в благословении, он обещает: “…Собираюсь до тебя добраться да за проказы твои проучить тебя путем, как мальчишку, несмотря на твой офицерский чин…”

Давая Маше прочесть ответ отца, Гринев признает: “Все копчено”. Маша соглашается: “Видно, мне не судьба… Родные ваши не хотят меня в свою семью. Буди во всем воля господня!” “Покоримся воле божьей”.

Так, по родительской воле, только было обозначившийся любовный сюжет романа завершает свое течение. Гринев точно определяет положение: “все дело пошло к черту!” Он признается: “Дух мой упал. Я боялся или сойти с ума, или удариться в распутство”. Такая реакция “несчастного любовника” на окончание любовной истории подчеркивает слегка иронический характер названия главы “Любовь”.

Вот в этот момент крушения любовного сюжета вторгается в повествование неведомая читателю объективная сила, которая и определяет дальнейшее движение сюжета романа и судьбы героев. Гринев откровенно пишет, что не любовь станет направлять его в дальнейших “странных обстоятельствах жизни”: “Неожиданные происшествия, имевшие важное влияние на всю мою жизнь, дали вдруг моей душе сильное я благое потрясение”. “Неожиданным происшествием” явилась “пугачевщина”! Именно так и называется следующая глава.

Пугачевщина и имела решающее влияние на жизнь героев. Она обусловливала не только ход дальнейших событий, но и судьбы Гринева и Маши Мироновой. Более того, она способствовала (в этом с удивительной наглядностью проявилось новаторство Пушкина) благоприятному разрешению любовной коллизии (Гринев – Маша Миронова), грубо разрушенной старшим Гриневым. Пугачев “благословил” любящих. Закономерно и Пугачев занял в романе центральное место. Его характер динамически раскрыт именно в событиях и перипетиях восстания. Пушкину нужен был свидетель событий крестьянского восстания-свидетель, не только наблюдавший восстание (штурм крепости, осаду Оренбурга, установление новых порядков, заседание “военного совета” Пугачева и т. д.), но и знакомый с фактами жизни Пугачева и его товарищей, взаимоотношениями руководителей восстания. Этот свидетель должен был в ходе “происшествия” попадать в ситуации прямой зависимости от мятежников и, благодаря вмешательству Пугачева, выходить невредимым, да еще и облагодетельствованным (плен и помилование, помощь в спасении Маши от притязаний Швабрина).

Вот почему так важен был “выбор” мемуариста. Мемуарист должен был отвечать многим требованиям, которые ставил перед ним его создатель Пушкин. Рассказчиком-свидетелем избирался дворянин. Для него было естественным неприятие и осуждение восстания и всех мятежников. В этом проявлялся социально обусловленный дворянский характер убеждений рассказчика. Конечно, данное обстоятельство обеспечивало цензурное прохождение “Капитанской дочки” – Гринев не принимал восстания, называл его руководителей, в том числе и Пугачева, в духе официальных документов “злодеями”. Подобные оценки звучали совершенно искренне.

Вот почему огромную роль при выборе рассказчика играли его нравственные качества. Гринев добр, честен, благороден – это признаки и его личности, и его дворянского положения. Пушкин подчеркивал данное обстоятельство эпиграфом к роману: “Береги честь смолоду”. При этом он уточнял происхождение афоризма. Это пословица, в которой аккумулировалась народная мудрость.