Краткий пересказ романа Фонтане «Эффи Брист»

В самом значительном своем романе — «Эффи Брист» (1805)-Фонтане вернулся к изображению дворянской среды среднего достатка и показал неотвратимое. угасание этого мира, мнимость его ценностей, бесчеловечную формальность его нравственных правил, смещение ложных и истинных представлений о чести. Не спеша, будто стремясь не пропустить ни одной детали, писатель вводит читателей в обстановку благополучного дома, и небольшую семью Брисгов, где отец, мать и дочь безмятежно спокойны и добры друг к другу, и только в юной 17-летней Эффи ощущается брожение каких-то еще не пробудившихся сил. Удовлетворенно и достойно принимается сватовство 38-лет-псго чиновника Геерта Инштегтена к юной Эффи, и лишь между прочим, отнюдь не фиксируя на этом внимания, Фонтане сообщает, что в свое время Инштеттен чуть было не стал женихом матери Эффи, но был отвергнут, поскольку еще не успел занять соответствующего положения в обществе.

Все развивается далее по стандартному плану: светская переписка с женихом, на время уехавшим по делам службы, покупки к свадьбе, свадебное торжество, свадебное путешествие, отъезд молодой пары на постоянное местожительство в Кессин, где у Инштегтена свой дом, светские визиты к кессин-цам, которых он считает достойными этого, рождение дочери…

Все по порядку, все, казалось бы, так, как и должно быть,- только во всем этом слишком, много аккуратного следования общим правилам и слишком мало живого чувства. Читателю ясно, что сухой, чопорный Инштеттен не любит Эффи и, по-видимому, вообще не способен любить, в Эффи же еще не проснулось подлинное чувство, а если бы и проснулось, вряд ли оно было бы обращено на Инштеттена. Но и тогда, когда у Эффи начинаются тайные встречи с опытным сердцеедом Крампасом, она почти не меняется, потому что это тоже еще не любовь. Эффи стыдится этих встреч и чувствует облегчение, когда они прекращаются с ее отъездом, вызванным переводом мужа из Кессина в Берлин. Семь лет спустя Инштеттен случайно находит старые письма Крам-паса к Эффи и, не испытывая ни ревности, ни мстительных побуждений, а одно только лолсно понятое чувство долга по отношению к правилам поведения, принятым в обществе в подобных случаях, убивает Хрампаса на дуэли и разводится с Эффи, навсегда лишая ее права видеть своего ребенка.

Родители Эффи, эти, казалось бы, милые, добрые люди, нежно любящие единственную дочь, проявляют ничуть не меньшую, в сущности рабскую, зависимость от тех же правил и отказываются принять Эффи в ее ро/г, ной дом. Одинокая, отвергнутая даже самыми близкими, Эффи недолго борется с судьбой. Вскоре она заболевает и умирает, и на том месте в саду у Бристов, где раньше были устроены веселые солнечные часы, появляется одинокий могильный холм. Повествование, поначалу светлое и спокойное, получает трагическую развязку, казалось бы неожиданную, на самом же деле тщательно подготовленную писателем.

Примечательно, что все событийно напряженные и эмоционально насыщенные эпизоды остаются за пределами непосредственного изображения. В книге нет сцены свадьбы Эффи, нет сцен свиданий Эффи с Крампасом, нет и эпизода объяснения Инштеттена с Эффи перед разрывом. На поверхности романа — ровная гладь. Драматическое уходит вглубь, заявляя о себе только намеками. Характер изображения при этом не остается постоянным. Преобладание внешней изобразительности в начале повествования постепенно сменяется все большим психологическим углублением.

В системе образов романа просматриваются следы гофмановского двоемирия: персонажей романа тоже можно было бы разделить на «музыкантов» (Эффи, ее друг Гизгюблер, служанка Розвита) и «немузыкантов» (родители Эффи, Инштеттен, светское общество Коссина). Но Эффи все же отнюдь не гофмановская Юлия Бенцон. У Эффи есть сердце, она томится по свежести чувств, порыву, счастливой неожиданности. Эффи боится Инштеттена, потому что у него есть «принципы», а она, уважая их, смутно чувствует, что это мертвые принципы. Ей страшно в мрачном коссинском доме мужа, ей чудятся призраки. А Инштеттен и не пытается развеять эти страхи, потому что так ему легче держать Эффи в повиновении.

Мысль Эффи робка — в конце концов, ведь и она воспитана в тех самых противоестественных правилах, подчиняясь которым ее выдали замуж за человека, годящегося ей в отцы, а она не воспротивилась этому, потому что не знала, что для счастья нужно совсем другое. Эффи покорно позволяет Инш-теттену прогнать себя, подчиняется суровому решению своих родителей, считая, по-видимому, себя виноватой и не заслуживающей прощения. Крампас тоже не делает попытки воспротивиться действиям Инштеттена и погибает на дуэли. Только родители Эффи, размышляя о причинах гибели дочери, порой допускают робкую мысль и о собственной вине, но поспешно тут же гонят ее прочь. Брист в таких случаях повторяет излюбленное выражение, оправдывающее любую безответственность: «Это уж совсем темный лес». Эта фраза завершает роман, внося дополнительный штрих в характеристику мира, погубившего Эффи.

Виновники ее гибели совсем не злодеи. Сами они, вероятно, считают себя добрыми людьми. Но они слишком сильно внутренне зависят от сформировавшей их среды, от господствующей в ней атмосферы бездушия и рабского следования мертвой букве дворянско-буржуазных нравственных догм и требований света. Это лишает их отзывчивости, не дает им быть добрыми, вселяет в них жестокость, тем более явную, чем ревностнее придерживаются они этих догм и требований. Доброту способен сохранить в себе лишь тот, кто остается им чужд.

Роман Т. Фонтане «Эффи Брист» сопоставим по ряду особенностей с романами Гюсгава Флобера «Госпожа Бовари» и Льва Толстого «Анна Каренина». Появившиеся в разных странах и на разных языках, эти романы, неповторимо индивидуальные, обнаруживают вместе с тем проблемно-тематическое сходство, близость основных сюжетных ситуаций. В каждом из них молодая женщина с живой душой становится женой духовно чуждого ей человека, несчастна в браке, нарушает супружескую верность и, осужденная обществом, погибает. Мы знакомимся с Анной Карениной, когда она уже давно жена и мать. Но нетрудно себе представить, что Каренин, удивительно похожий на Йнштеттена, сватался к Анне совсем так же, как Инштеттен к Эффи, и Анна, так же как Эффи, в силу полученного ею воспитания не почувствовала вначале противоестественности такого сватовства и не могла предвидеть, какие нравственные испытания ждут ее впереди. Сам же неглубокий роман Эффи с Крампасом скорее напоминает сердечные похождения Эммы Бовари, влюбленной не столько в своих избранников, сколько в саму любовь, движимой жаждой жить, как-то нарушить тоскливое однообразие своего провинциального существования.

Эффи не наделена такой духовной силой, как Анна, в ней нет такой лихорадочной жажды «красивой жизни», как в начитавшейся полубульварных романов Эмме. Она проще, скромнее, наивнее. В ее облике угадывается родство с излюбленными героинями немецкой классики типа гетевской Гретхен, главная черта которой — естественность.

Творчество Фонтане дало толчок развитию немецкого романа, в XX в. выросшего в крупное явление национальной и мировой литературы.