Краткий пересказ сюжета романа «Холодный дом»

Мрачный, ненастный день в Лондоне. Туман и грязь повсюду, но «сырой день всего сырее, и густой туман всего гуще, и грязные улицы всего грязнее», там, где «в самом сердце тумана восседает лорд верховный канцлер в своем Верховном Канцлерском Суде. И в самом непроглядном тумане, и в самой глубокой грязи и трясине невозможно так заплутаться и так увязнуть, как ныне плутает и вязнет перед лицом земли и неба Верховный Канцлерский Суд, этот зловреднейший из старых грешников»2. Из года в год растет «гора чепухи», в которой погрязли судейские чины и которая так не дешево стоит истцам и ответчикам,- все эти «иски, показания, свидетельства, апелляции, постановления, решения и отводы». Из года в год Канцлерский Суд мучает, ожесточает, разоряет, сводит с ума, убивает, толкает на путь порока тысячи людей. Давным-давно пережившая себя юридическая машина своевольно играет жизнью и смертью несчастных. Канцлерский Суд напоминает фантастического паука, раскинувшего свои сети. Он высасывает кровь из жертв, попавших в его паутину.

Но устарел не только Канцлерский Суд. Устарело высшее общество. Это такой же «отмирающий мир, и порождения его болезненны, ибо в нем нечем дышать»1. Вот его гордость — сэр Лестер Дедлок, баронет. Это еще лучший его представитель, он может любить бескорыстно и глубоко, как любит он свою жену, миледи Дедлок, но, подобно всему аристократическому обществу, сэр Дедлок закоснел в сословных предрассудках и не способен прислушаться к голосу разума. Он опора всего отжившего и, конечно, Канцлерского Суда. Он не имеет ничего против его бесконечных тяжб, например процесса «Джарндисы против Джарндисов», в котором миледи — одна из участниц. Конечно, процесс стоит уйму денег, но он «соответствует британскому духу и конституции», и возмущаться Канцлерским Судом «все равно, что подстрекать какого-нибудь простолюдина поднять где-нибудь восстание по примеру Уота Тайлера».

Таким же мертвенным духом веет и от мрачной религиозной нетерпимости, ханжеского высокомерия и суровости, обрушивающихся на голову ни в чем не повинного ребенка только за то, что он рожден вне брака, как, например, героиня романа Эстер Саммерсон. По счастью, в Эстер принял участие добрый мистер Джарн-дис, главный, но совершенно устранившийся от процесса истец. Он пожалел девочку, оставшуюся совсем одинокой после смерти тетки. Он отдал ее в хорошую частную школу, где все ее любят. Он пригласил ее затем компаньонкой к своей родственнице Аде Клэр, а кроме того, Эстер ведет хозяйство в его доме, который тоже называется «Холодным домом». Правда, весь-быт этого дома вступает в противоречие с названием, чего нельзя сказать о жизни, идущей за его стенами.

Она Действительно мрачна, бесприютна, пронизана холодом безразличия и жестокости, которые источает Канцлерский Суд. А он все разбирает и разбирает нескончаемую, безнадежную тяжбу «Джарндисы против Джарндисов». Эта тяжба свела с ума старую мисс Флайт, некогда цветущую, беззаботную девушку. Процесс разорил и убил ее отца и брата, ее сестра пошла на улицу. Сама же мисс Флайт, теперь нищая и слабоумная, только что не умирает с голоду. Тяжба затягивает в свои сети и молодого Ричарда Карстона, жениха, а потом мужа Ады. Сначала лроцесс поманил его призрачной надеждой на богатое наследство: он не смог заняться каким-нибудь трудом, а все его небольшое состояние, как и скромные средства Ады, ушло на ведение процесса. В конце концов было найдено завещание, по которому ему и Аде следовало получить большие деньги, но процесс шел так долго, что огромные судебные пошлины съели все наследство. Этого разочарования Ричард не вынес. Он умер, оставив Аду и будущего ребенка без средств к существованию, и, если бы не добрый мистер Джарндис, ей тоже грозила бы нищета.

Процесс сыграл разрушительную роль и в судьбе миледи Дедлок. Однажды, слушая доклад своего поверенного Талкинг-хорна, она обратила внимание на почерк, которым переписаны судебные бумаги, и не могла скрыть волнения. Бесстрастный, жестокий Талкингхорн, почуяв некую тайну, узнает, что нищий переписчик бумаг, скрывавшийся под именем Немо, не кто иной, как капитан Хоудон, отец ее незаконнорожденной дочери, которую под именем Эстер Саммерсон воспитала ее суровая сестра. Тайна миледи Дедлок, разоблачение тайны, последовавший за этим уход миледи из дома мужа и ее смерть — основная сюжетная нить романа. Диккенс и прежде использовал как пружину действия тайну рождения — так было в в романе «Оливер Твист» и «Николасе Никльби». Мы долго не знаем всех обстоятельств происхождения малютки Нелл, а о Маркизе смутно догадываемся, что она, очевидно, внебрачная дочь Салли Брасс и Квилпа.

В романе «Холодный дом» тайна рождения Эстер Саммерсон — не личное обстоятельство. Разоблачение тайны — тоже следствие губительной власти Канцлерского Суда. Канцлерский Суд — «сгусток» жестокости и безнадежности — превращается у Диккенса в символ социального зла. Бедным в этом романе противостоят не отдельные злодеи — Сквирс, Ральф Никльби, Квилп,- а целая система несправедливости. Поэтому Канцлерский Суд — сатира на все современное общество, враждебное человеку. Канцлерскому Суду подведомственны отвратительные трущобы Одинокий Том. Некогда здесь был оживленный квартал, но процесс разорил его жителей. Теперь это мрачные, грязные развалины, где обитают самые обнищавшие и бесправные. Здесь живет мальчик-подметальщик улиц Джо. Он порождение того, что Диккенс с горечью называет «нежными законами Англии». Джо и другие бедняки напоминают Диккенсу животных, изнемогающих под непосильной тяжестью нищеты и невежества.

Однако Одинокий Том мстит за себя. Грабежи, разврат, болезни — вот его месть, и часто она поражает невинных. Так, Эстер Саммерсон дает приют больному Джо, заражается от него оспой и теряет прежнюю красоту. Джо, однако, в этом не виноват, виноваты те, кто допускает существование Одинокого Тома, а это опять-таки Канцлерский Суд и высшее общество, все эти лорды Кудлы, Будлы и Фудлы, а также господа Баффи, Ваффи, Паффи и Фаффи, представители двух партий. Они вечно заняты политической междоусобицей и совсем не думают о народе, как, кстати, и дамы-благотворительницы, занимающиеся «телескопической филантропией», вроде миссис Пардигл и миссис Джеллиби. .Вместе с миссис Пардигл и ее детьми Эстер и Ада приходят в лачугу рабочего-кирпичника. Здесь царят нищета, грубость, болезни, а миссис Пардигл, на глазах у которой умирает ребенок, способна помочь лишь душеспасительной «книжицей» или прочесть отцу семейства лекцию о вреде пьянства. Но он грубо ее обрывает, с издевкой передразнивая ее манеру разговаривать с ним как с неразумным ребенком:

«Хватит таскаться ко мне без зова. Хватит травить меня, как зверя… Моя дочь стирает? Да, стирает. Поглядите на воду, понюхайте ее! Вот эту самую воду мы пьем. Нравится она вам или, может, лучше вместо нее пить джин? В доме у меня грязно? Да, грязно, и не мудрено, что грязно, и не мудрено, что тут захворать недолго; и у нас было пятеро ребят, и все они померли еще грудными, да оно и лучше для них и для нас тоже. Читал ли я книжицу, что вы оставили? Нет, я не читал книжицы, что вы оставили. Здесь у нас никто читать не умеет, а хоть бы кто и умел, так мне она все равно ни к чему. Это книжонка для малых ребят, а я не ребенок».

И с грустью думает Эстер о «железном барьере», который отделяет бедняков даже от нее, неимущей сироты, которая только волею случая получила образование и живет, ни в чем не нуждаясь. А филантропку, миссис Джеллиби отделяет от ее английской бедноты еще и океан. Все ее силы и внимание поглощены «африканским проектом», она заботится только о «благосостоянии» туземцев далекой колонии Бориобула-Гха и совершенно запустила собственное хозяйство. Объятая бесплодным миссионерским рвением, она словно не видит, что ее дети грязны, голодны и необразованны. Что же говорить о таких «туземцах», как Джо! Нет, он «не ягненок из стада миссис Джеллиби», так как не имеет ни малейшего отношения к Бориобула-Гха. Было бы гораздо лучше и для Джо и для самого общества, если бы оно перестало заниматься «телескопической филантропией» в колониях и постаралось бы облегчить существование таких, как Джо, говорит Диккенс.