Краткое содержание повести А. С. Пушкина «Станционный смотритель», план

План

Лирическое отступление автора о станционных смотрителях, его размышления об этом сословии. Знакомство рассказчика на одной из почтовых станций со станционным смотрителем Самсоном Выриным и его дочерью Дуней. Новая встреча рассказчика и Самсона Вырина.

История, рассказанная смотрителем: приезд гусара, его мнимая болезнь; исчезновение Дуни; поиски Дуни в Петербурге, неприятное открытие — его дочь живет на содержании у гусара; гусар выгоняет отца, тот ищет встречи с дочерью; дочь напугана появлением отца, гусар запретил ему искать новой встречи; отец, отказавшись от дальнейшей борьбы за дочь, уезжает обратно. В свой последний приезд путешественник узнает, что старый смотритель умер. Рассказ мальчика, что на могилу приезжала молодая барыня, в которой узнаваема Авдотья Самсоновна.

Повесть начинается с рассуждений рассказчика о судьбе станционного смотрителя. «Кто не проклинал их, кто с ними не бранился? Что такое станционный смотритель? Сущий мученик четырнадцатого класса, огражденный своим чином только от побоев». Все неприятности, накопленные во время скучной езды, путешественник стремится выместить на смотрителе.

Входя в его жилище, проезжающий смотрит на него как на врага, и горе — если не нашлось нужных лошадей. Рассказчик отмечает, что в течение двадцати лет поездил по России по всем направлениям и почтовым трактам, знал в лицо многих ямщиков и водил дружбу со многими станционными смотрителями. Он уверяет, что это люди скромные, услужливые, не слишком сребролюбивые и склонные к общежитию.

И очень жаль, что многие проезжающие пренебрегают общением с ними.

В мае 1816 года рассказчик проезжал по делам на перекладных по тракту, ныне уничтоженному. День был жаркий. В трех верстах от одной станции стало накрапывать, и через минуту путешественник вымок до нитки.

По приезде на станцию у него было две заботы — переодеться и спросить себе чаю. Смотритель позвал дочь Дуню поставить самовар и сходить за сливками. Красота четырнадцатилетней девочки поразила путешественника. Отец тем временем, расхваливая дочку, принялся переписывать подорожную. Приезжий стал рассматривать смиренную, но опрятную обитель смотрителя и его дочери, а особенно картинки на стенах.

Они изображали библейскую историю блудного сына.

Дуня воротилась с самоваром. Маленькая кокетка со второго взгляда заметила впечатление, произведенное ею. Затем без всякой робости вступила с приезжим в разговор, ответив на интересующие его вопросы.

Рассказчик вспоминает, что предложил смотрителю стакан пуншу, а Дуне — чашку чая, и вскоре все трое уже беседовали как старые знакомые.

Лошади были давно готовы, а расставаться со смотрителем и его дочкой-красавицей рассказчику не хотелось. Наконец он все же отправился в путь, а Дуня проводила его до телеги. Рассказчик попросил разрешения у Дуни поцеловать ее и долго вспоминал этот поцелуй как один из самых приятных в своей жизни.

Через несколько лет обстоятельства снова привели рассказчика в те же самые места. Он вспомнил дочь старого смотрителя и обрадовался возможности снова увидеть ее. В то же время его беспокоило, что за это время все могло измениться: смотритель мог быть сменен, а дочь — быть уже замужем.

Подъезжал путешественник к станции с печальным предчувствием.

Войдя в комнату, он увидел совсем другую картину. Вроде бы обстановка прежняя, но на окнах уже не было цветов, и все вокруг показывало ветхость и небрежение. Смотритель спал под тулупом, приезд очередного проезжающего его разбудил. Это был он, Самсон Вырин, но очень постаревший.

Три или четыре года превратили бодрого мужчину в хилого старика. Все попытки выяснить судьбу Дуни ни к чему не привели, отец все отмалчивался, а то и вовсе делал вид, что он не слышал вопроса. Лишь после стакана рома смотритель сделался разговорчивее и поведал о своем горе…

Дуню, его дочь, умницу, все только хвалили. Барыни ее одаривали подарками, а многие проезжающие останавливались вроде бы для того, чтобы пообедать, а на самом деле — чтобы на нее поглядеть. Бывало, самый сердитый барин при ней утихал и милостиво разговаривал со смотрителем. На Дуне весь Дом держался.

А уж сам отец ее как любил! Но чему быть, того не миновать. Три года тому назад, в зимний вечер подъехала тройка, и проезжий в черкесской шапке и военной шинели вошел в комнату, требуя лошадей. Лошадей не оказалось, и, как обычно, путешественник повысил голос.

Дуня, привыкшая к подобным сценам, выбежала на шум. При ее появлении гнев проезжего прошел, он заказал себе ужин. Сняв шинель и шапку, усевшись за стол, путник явился молодым стройным гусаром с черными усиками.

Тут подоспели свободные лошади, и смотритель велел их запрягать в кибитку проезжего, но отъезд был невозможен. Самсон Вырин нашел молодого человека лежащим на лавке без памяти.

Смотритель уступил гусару свою кровать, решив, если завтра ему не будет лучше, послать в город за лекарем.

Наутро проезжему стало хуже. Приехал лекарь. Дуня от больного не отходила. Гусар переговорил с лекарем по-немецки, после чего тот по-русски объявил, что больному нужно спокойствие и что его отъезд невозможен.

После чего отобедал с гусаром и получил деньги за визит.

Через день молодой человек совсем оправился и приготовился к отъезду. День был воскресный, Дуня собиралась к обедне. Гусар простился со смотрителем, щедро наградив его за постой и угощение, и предложил подвезти Дуню до церкви.

Она стояла в, недоумении, но отец сказал, что бояться нечего. Дуня села в кибитку, и лошади поскакали.

Бедный смотритель не понимал, как он мог разрешить своей Дуне поехать с гусаром. Уже через полчаса его сердце начало ныть так, что он не утерпел и сам поехал к церкви. Служба закончилась, но Дуни не было. Дьячок ответил, что к обедне она не приходила. Отец надеялся, что дочь поехала на следующую станцию, где жила ее крестная.

Но через пару дней вернулся ямщик, который вез гусара, и сообщил, что Дуня отправилась с приезжим далее.

Теперь смотритель, сопоставив все обстоятельства, понял, что болезнь гусара была притворная. Старик от расстройства сразу слег, заболев горячкой. Лечил Самсона Вырина тот же самый лекарь.

Он признался, что молодой человек был совсем здоров. Правду говорил немец или лукавил — неизвестно, но убитого горем отца нисколько не утешил.

Едва оправившись от болезни, смотритель решил отправиться пешком за своей дочерью. Из подорожной он знал, что гусар — ротмистр Минский, и ехал из Смоленска в Петербург. Ямщик, который вез гусара, говорил, что Дуня всю дорогу плакала.

Вырин надеялся вернуть домой свою заблудшую овечку.

Приехав в Петербург, смотритель остановился в Измайловском полку у своего старого сослуживца. Вскоре он узнал, что ротмистр Минский в Петербурге и живет в Демутовом трактире. Смотритель тут же решил к нему отправиться.

Рано утром пришел он в дом Минского, и попросил слугу доложить, что старый солдат просит с ним увидеться. Слуга ответил, что барин раньше одиннадцати часов не принимает. В назначенное время ротмистр вышел к нему сам в халате и спросил, что старику надо.

Сердце Вырина закипело, и он со слезами на глазах просил вернуть его дочь, не губить понапрасну, гусар ведь вдоволь натешился ею. Минский в замешательстве ответил, что он действительно виноват, но Дуню не отдаст. Она любит его и будет с ним счастлива. К тому же Дуня успела отвыкнуть от прежней жизни.

С этими словами ротмистр сунул старику что-то за рукав и выставил на улицу.

На улице смотритель постоял неподвижно, потом опомнился и увидел за обшлагом своего рукава деньги. В негодовании швырнул их на мостовую, но затем пожалел об этом. Однако было поздно — деньги подобрал молодой человек, стремительно поймавший извозчика и скрывшийся с глаз.

Смотритель решил не отправляться домой, пока не увидит Дуню. Хотел снова встретиться с ротмистром, но лакей его вытолкал за дверь. Все-таки он нашел квартиру, в которой жила его дочь, и попытался к ней попасть.

На его звонок дверь открыла молодая служанка и спросила, зачем ему нужна Авдотья Самсоновна. Смотритель, ничего не говоря, вошел в залу. В прекрасно убранной комнате он увидел свою дочь, одетую по последней моде.

В кресле сидел гусар, а Дуня, сидя на спинке кресла, наматывала его черные кудри на свои пальцы.

Дуня спросила, кто пришел, и, не получив ответа, подняла голову вверх. Увидев отца, она с криком упала на ковер. Испуганный Минский кинулся ее поднимать, но, увидев смотрителя, подошел к нему, дрожа от гнева. Стиснув зубы, спросил, что это он за ним всюду крадется, не зарезать ли хочет.

После этого вытолкал старика на лестницу.

Приятель советовал Вырину жаловаться, но смотритель решил отступиться. Он вернулся домой и через два дня снова принялся за свою должность.

Вот уже третий год после описываемых событий Вырин живет один, без Дуни, не имея никаких известий от нее.

Закончил смотритель свой печальный рассказ размышлениями о том, что «много их, молоденьких дур, в Петербурге сегодня в шелках да в атласе ходит, а назавтра улицу метут».

Рассказ Вырина очень тронул сердце собеседника. Расставшись с ним, путешественник долго не мог забыть этой печальной истории и думал о бедной Дуне.

Спустя некоторое время рассказчик снова оказался в тех же местах. Никто не знал, жив или нет старый смотритель, поэтому он решил посетить село, в котором находилась станция Самсона Вырина.

Подъехав к почтовому домику, путешественник остановился. Из сеней вышла толстая баба и сказала, что смотритель уже с год как умер, спился. Хозяйский сын проводил путешественника на кладбище и указал могилу Вырина.

По дороге мальчик рассказал, что однажды к ним приезжала прекрасная барыня с тремя маленькими барчатами. Когда ей сказали, что старый смотритель умер, барыня заплакала, затем велела детям сидеть смирно, а сама пошла на кладбище. Легла на могилу смотрителя и долго лежала.

Потом призвала попа, дала ему денег и поехала, и мальчишке дала пятак серебром — славная барыня!

Путешественник тоже дал мальчишке пятачок и не жалел уже ни о поездке, ни о деньгах, истраченных им на дорогу.