Литература Германии в послевоенный период

С момента своего возникновения группа «47» была объединением единомышленников. Но это сходство было в первую очередь идеологического, антифашистского порядка и вовсе не исключало эстетического плюрализма. Каждый член группы, будучи самодостаточной личностью в творчестве, находился в то же время в постоянных поисках новых выразительных средств. В этом смысле внутри членов группы шли постоянные споры, дискуссии вокруг тех или иных течений, направлений, которые в конечном счете сводились не просто к формальному экспериментаторству, а зарождению нового метода.

С одной стороны, как выразился Рихтер, «группу «47» создавали не литераторы, а политически ангажированные публицисты с литературным честолюбием», а с другой, неся в себе функции творческой мастерской на протяжении многих лет, группа «47» представляла особую ценность. Хотя группа не афишировала себя и все ее собрания проходили в местах, удаленных от больших городов, но многие взоры были обращены к ней. Авторы группы «47» входили во все детали окружающей их жизни и вскоре почувствовали атмосферу некой успокоенности, начинающегося забвения недавних трагедий фашизма в пылу восстановления разрушенного хозяйства и наращивания жизненного благополучия.

В творчестве ведущих художников группы проблема «вины и ответственности», звучащая и ранее, начинает обретать иной оттенок. Так, в рассказе Андерша «Кругосветное путешествие на немецкий лад», герой — «маленький человек», обыватель Циммерман, торговец вином. Хотя действие отодвинуто в далекое прошлое — конец XIX начало XX в., ситуация, в которой оказывается главный персонаж, знаменательная. Циммерман, бесконечно вовлекаемый в какие-то карательные действия — то в подавление «боксерского восстания» в Китае, то в экспедиции с той же целью в Африке, бездумно участвует в них, нисколько не заботясь о нравственных, человеческих сторонах этих актов. Его беспокоит только то, что из-за этого отодвигаются планы стать владельцем винного погреба.

Экономическое возрождение ФРГ постепенно насаждало этот дух забвения и давало почву для новых амбициозных устремлений неофашистов. В литературе 50-х годов это отражается двояко. С одной стороны усилением литературы модерна, с другой начавшимся процессом сближения литературы группы «47» с писателями внешней эмиграции.

Такая тенденция в литературе, когда не согласные с государственной политикой буржуазные демократы, политические публицисты и просто честно мыслящие интеллигенты уходили в «литературную эмиграцию», была весьма продуктивна. Как писал американец Курт Воннегут, исходя из той же ситуации в США в начале 70-х годов: «Хотя и верно, что нашим беллетристам не удалось изменить ход войны во Вьетнаме, у нас есть основание подозревать, что мы отравили умы многих тысяч, а может быть, и миллионов американцев. Мы надеемся на то, что благодаря этому на них впредь уже нельзя будет положиться… Наше влияние распространяется медленно и незаметно и касается преимущественно молодежи… Но оно будет весьма ощутимо, когда те, кто слушает нас сегодня, приобретут силу и влияние».

В этом смысле вклад писателей группы «47» в борьбе за свержение коалиции ХСС/ХДС в 1969 г. в том и заключался, чтобы «отравить умы многих тысяч, а может быть, и миллионов западных немцев, и это обстоятельство нельзя сбрасывать со счетов при оценке деятельности группы».

Что же касается тенденции в сторону модерна в литературе ФРГ 50-х годов, то это выражается в применении художественных средств европейского и американского модерна 20-40-х годов на немецкой почве.

Особого внимания заслуживает тема творчества Кафки, его влияния прямого или опосредованного на многих писателей и группы «47» и вне ее. Тут не обошлось и без эпигонства и внешнего подражания тому, кому суждено было стать знаковой фигурой ХХ и XXI веков.

По верному замечанию В. Кеппена, Кафке невозможно подражать: «Кафка не является создателем школы, литературного направления, у него нет никакого стиля, который следовало бы развивать… Кафка — это мышление, чувство, страх, биение сердца, молния, несбыточная надежда, рай, который можно лишь выдумать, вспомнив об изгнании оттуда» .

Во многих случаях увлечение Кафкой не выходило за рамки подражания внешней стороне его творческой манеры, но в случае с серьезными художниками это шло от совпадения с ним духовного состояния мыслящей личности в атмосфере «злосчастного столетия». И тогда проза наполнялась новой поэтикой, «подвижностью» художественных средств.

И сатирическая парабола Шнурре, и антиутопические элементы в произведениях Йенса, и экзистенциальная идея абсурдности бытия в рассказах И. Айхингер — это выражения того состояния мира, которое может быть отражено новыми средствами постижения иррациональных сторон жизни.

В этот период внутри писателей «группы 47» наблюдается деление на старшее поколение, проводящее линию «литературы прорубки», и молодое, склонное к модернистской эстетике. Но постепенно, по велению времени, становится очевидным, что движущей силой многих произведений уже является не социально-политический, а человеческий фактор, трактуемый метафизически. Возникшее внутри группы разногласие было связано, несомненно, сменой политических и эстетических ориентиров, вызванных серьезными изменениями в социально-политическом развитии ФРГ.