Мое понимание стихотворения Н. С. Гумилева «Заблудившийся трамвай»

Где я? Так томно и так тревожно Сердце мое стучит в ответ: «Видишь вокзал, на котором можно В Индию Духа купить билет?» На мой взгляд, стихотворение Гумилева «Заблудившийся трамвай» символизирует социальную действительность, воцарившуюся в России после революции, а также — саму революцию. Название этого произведения сначала вызывает недоумение: разве может трамвай заблудиться? Но лирический герой стихотворения удивляется тому, как, почему он оказался в этом странном трамвае: Как я вскочил на его подножку, Было загадкою для меня… Тем не менее, дело сделано. Теперь лирический герой — один из пассажиров этого необычного трамвая.

Машина мчится, не соблюдая никаких правил уличного движения, с огромной скоростью, оставляя за собой в воздухе «огненную дорожку» даже «при свете дня». «Мчался он бурей темной, крылатой…» — говорит Гумилев. Какую бурю имеет в виду поэт? Я думаю — революцию, со всем ее хаосом, неразберихой, разрухой. И лирическому герою страшно, он хочет остановить трамвай, выйти из него: Остановите, вагоновожатый, Остановите сейчас вагон…

Но эта просьба-мольба бесполезна. «Поздно…» — так обрываются надежды лирического героя на возможность вырваться из этой «бури». Далее следуют приметы бури-революции, которая сметала все на своем пути, не щадя никого: Вывеска… кровью налитые буквы Гласят: «зеленая», — знаю, тут Вместо капусты и вместо брюквы Мертвые головы продают. Конечно, «приметы» революции — красная кровь, льющаяся рекой, и многочисленные жертвы — доведены до крайней степени абсурда. «Мертвые головы» здесь продают так, будто это «капуста» и «брюква», овощи, употребляемые нами в пищу.

Но определенный смысл, безусловно, в этом сравнении есть: в эпоху социальных катаклизмов и государственных переворотов смерть человека воспринимается как вполне обычное, рядовое явление. Так, во время революции гибель человека была мотивирована: он либо погибал за правое дело , либо умирал как враг революции. Но вот лирический герой, невольный пассажир странного, заблудившегося трамвая, вдруг увидел впереди себя «забор дощатый», «дом в три окна и серый газон…» и вновь стал умолять «вагоновожатого» «остановить» страшный бег трамвая. При виде дома сердце героя забилось быстрее. Чем же так дорог ему этот дом за «забором дощатым»?

А вот в следующих строках — отгадка: Машенька, ты здесь жила и пела, Мне, жениху, ковер ткала, Где же теперь твой голос и тело, Может ли быть, что ты умерла? Машенька в ее девичьей «светлице», по русскому обычаю демонстрирующаяь жениху свои способности хозяйки — рукодельницы, — воплощение всего исконного русского в этом стихотворении. «Может ли быть, что ты умерла!» — восклицает лирический герой, отказываясь верить в то, что это, до боли ему знакомое и родное, погибло в «буре». Герою стихотворения дорого и близко культурное наследие, веками создаваемое предками: «Исакий в вышине» , памятник всаднику на коне .

Поэтому горько звучат следующие строки: Верной твердынею православья Врезан Исакий в вышине, Там отслужу молебен о здоровье Машеньки и панихиду по мне. Несмотря на революционную бурю, жестокость, кровь, несмотря на страшный запрет верить в Бога и молиться ему, лирический герой «Заблудившегося трамвая» остался верен «православию». Он, как истинно русский, пойдет в храм, чтобы заказать «молебен о здоровье» Машеньки.

А вот по себе герой закажет «панихиду». Ведь умерло все, в чем была его жизнь, — дом, двор, люди, страна: И все же навеки сердце угрюмо, И трудно дышать, и больно жить… Машенька, я никогда не думал, Что можно так любить и грустить. «Трудно» лирическому герою в новой России, «больно жить…» А ведь раньше он даже не догадывался, насколько «любит» все это — родное, исконно русское: Где я? Так томно и так тревожно Сердце мое стучит в ответ: «Видишь вокзал, на котором можно В Индию Духа купить билет?» «В Индию Духа» — символ столь желанного и столь недосягаемого гармоничного мира — билет уже не купить.