Мое впечатление от рассказа Л. Н. Толстого «После бала»

Я привык думать о Толстом как о создателе крупных, эпохальных произведений. Ведь этот писатель известен всему миру как автор «Войны и мира», «Анны Карениной», «Воскресения». Однако в конце своей жизни Толстой обратился к созданию рассказов. Произведение «После бала» является одним из самых известных рассказов писателя.

Известно, что о случае, который лег в основу «После бала», писатель узнал еще в юности. Будучи студентом Казанского университета, от своих знакомых Толстой услышал о жестоком наказании, проходившим во время Великого поста. Впечатление от этого ужасного рассказа так запало в душу писателя, что он помнил о нем на протяжении многих лет. Нельзя сказать, что этот рассказ мне понравился. Он производит очень тягостное впечатление.

Его основная часть, описывающая наказание беглого татарина, оставляет ощущение ужаса. Такого же тоскливого ужаса, какой испытывал рассказчик после всего увиденного: «А между тем на сердце была почти физическая, доходившая до тошноты, тоска, такая, что я несколько раз останавливался, и мне казалось, что вот-вот меня вырвет всем тем ужасом, который вошел в меня от этого зрелища». Читая первую часть рассказа, описывающую бал, наполняешься легким и светлым чувством. Ты испытываешь чувство умиротворения и счастья, какое в своих произведениях может создать только Толстой.

На страницах его лучших произведений, описывающих семейный уют, домашние праздники, всегда присутствует это теплое, чудесное настроение. В «После бала» рассказчик на балу так счастлив, как может быть счастлив влюбленный молодой человек, не знающий никаких бед в жизни. Иван Васильевич наслаждался своей молодостью, красотой, своей любовью. Толстой психологически тонко описывает состояние рассказчика: «Как бывает, что вслед за одной вылившейся из бутылки каплей содержимое ее выливается большими струями, так и в моей душе любовь к Вареньке освободила всю скрытую в моей душе способность любви.

Я обнимал в то время весь мир своей любовью. Я любил и хозяйку в фероньерке, с ее елисаветинским бюстом, и ее мужа, и ее гостей, и ее лакеев, и даже дувшегося на меня инженера Анисимова. К отцу же ее, с его домашними сапогами и ласковой, похожей на нее, улыбкой, я испытывал в то время какое-то восторженно-нежное чувство». Как красиво описание танца Вареньки с ее отцом! Отец, уже грузноватый, но все еще красивый и подтянутый, не может насмотреться на свою красавицу дочь.

Их танец говорит о любви отца и дочери, крепкой семье, теплоте душевных отношений. Все это было настолько явственно видно, что гости в конце танца зааплодировали полковнику и Вареньке. Рассказчик чувствовал, что и он любил Петра Владиславича.

А как же могло быть иначе: ведь он отец его обожаемой Вареньки! Описание бала оставляет теплое и светлое впечатление. Ты радуешься за героя, тебе хорошо и легко на душе. И каким же контрастом звучит вторая часть рассказа, являющаяся главной в произведении!

Ощущение страха и ужаса надвигается постепенно. Первым ее знаком становится музыка, «жесткая и нехорошая», а также что-то большое, черное, надвигающееся на рассказчика. Свидетелем наказания татарина становится также прохожий кузнец. Его реакция подтверждает всю нечеловечность и кошмарность происходящего. На поле, через два ряда солдат, прогоняли татарина, обнаженного по пояс.

Он был привязан к ружьям двух солдат, ведших его сквозь строй. Каждый из солдат должен был ударить по беглецу. Спина татарина превратилась в окровавленный кусок мяса.

Беглец умолял прекратить его мучения: «При каждом ударе наказываемый, как бы удивляясь, поворачивал сморщенное от страдания лицо в ту сторону, с которой падал удар, и, оскаливая белые зубы, повторял какие-то одни и те же слова. Только когда он был совсем близко, я расслышал эти слова. Он не говорил, а всхлипывал: «Братцы, помилосердуйте. Братцы, помилосердуйте». Но солдаты не знали пощады.

За всем происходящим следил полковник, строго шедший за татарином. Рассказчик узнал в этом полковнике отца Вареньки, который сделал вид, что не знает Ивана Васильевича. Полковник не только наблюдал происходящим, но следил, чтобы солдаты не «мазали», били в полную силу.

И это происходило в первой день Великого Поста! Без сомнения, все эти солдаты, не говоря уж о полковнике, считали себя истинными христианами. Я не говорю о том, что вообще такое издевательство над человеком — не по-христиански.

Но делать это в Великий пост, когда все люди вспоминают о мучениях Христа! Или солдаты считают, что татарин — не человек, потому что он иноверец? Первое чувство, которое испытал рассказчик, был вселенский стыд за всех: за этих людей, за себя.

Как такое может происходить в мире, и что нужно сделать, чтобы больше не допустить такого? Эти вопросы остаются в голове после прочтения рассказа. Но, по-моему, это извечные вопросы, которые мучили людей на протяжении многих веков и будут мучить всегда. Относительно себя рассказчик решил их: он просто устранился. Иван Васильевич решил никогда не служить, чтобы не быть замешанным в такие преступления против своей души.

Вернее, это было несознательное решение. Это было веление души Ивана Васильевича, самое верное в его условиях, на мой взгляд. Я не знаю, понравился ли мне рассказ Л. Н. Толстого «После бала».

Могу лишь с уверенностью сказать, что он не оставил меня равнодушным. И еще: я хочу, чтобы его прочитали мои будущие дети.