Монолог и диалог в вертепной драме П. Кулиша «Иродова морока»

Достаточно напряженным является диалог между Иродом и Смертью — это своеобразное противостояние двух антидуховных сил, в котором каждая из сил стремится довести свою значимость:

Ирод Аз есьмь богат и славен И мне совсем никто не равен Смерть Безумец! Всего мира я силой нахожусь: С начала века никому я не клонюсь Аз есьмь монархиня, всего мира госпожа.

Во второй части драмы (нижние этажи) чаще всего относились и разыгрывались сценки на бытовые темы из жизни простого люда.

Часть вторая вертепной драмы, начинается диалогом Деда и Бабы, которые выражают радость по поводу того, что погиб Ирод:

Вот теперь и нам припало Как Ирода не стало.

А Хор, исполняя песню «Ой под вишней, под черешенкой», вводит зрителя в атмосферу праздничного действа. Такое поведение Деда и Бабы вызывает удивление у Солдата:

Твори вас черт здесь разносил Ведь тотчас потащу к офицеру Штаб вы знали крестьянску веру

Солдат, будучи всегда исполнителем воли верховной власти, в вертепной драме осуществляет подобную функцию — пересказывает сущность того, что состоялось на верхнем этаже вертепа, и таким образом связывает сущность событий «на горе» и «внизу». Все это он осуществляет в форме монолога-сообщения. В следующих сценах вертепной драмы представлены короткие семейно бытовые диалоги представителей разных национальностей, в частности, цыган, венгров, поляков, украинцев. Да, диалог Цыгана с сыном и женой носит этикетно-бытовой характер. Он краток, состоит из нескольких реплик, в которых называются отдельные предметы лишь с целью сообщения:

Цыган А хлеб же есть? Сын Где бы он взялся? Нет.

В этом диалоге раскрывается отношение женщины к мужчине, образ жизни представителей этого народа: «Фун, фун, фанфара! Проживем без хаты». Лишь реплика Цыгана является одухотворенной: «Айда ж к шатру детей кормить…».

Специфическим является диалог Венгра с Венгеркой, в котором женщина лишь слушает восхваление мужчины: «Мои поля, моя вода, моя земля, мое в болоте, мое все», не сказав ни одного слова. В этой речи оказалось пренебрежительное отношение Венгра к своей жене, которая верно ожидала мужчину, а в ответ услышала от него: «Як поеду я от тебя, заплачешь по мне».

Более грубым в отношении к женщине оказался Поляк, который при всем народе оскорбил свою жену. Особенно выделяется с точки зрения духовности во второй части вертепной драмы монолог Запорожца, который прибегает к самохарактеристике:

А хорошо очень я сделал Словно десятки врагов побил. Страшными для Униатского попа стали слова Запорожца: Не бил униатских я попов Из живых из них кожу я лупил…. А монологическая реплика-размышление Запорожца, как он следующий свой день проведет: А утром можно и к Хвески

Где хлестнуть мокрухи…, переводит зрителей к следующей сцене, в которой происходит наставление Запорожцем Черта с ироническими замечаниями по адресу последнего:

Ух! Черт в баклаг влез! Глянь, глянь, какое он чудной Да по-правде говоря страшной: Глаза по пятаку, А язык вывалил, словно он собака!

Завершает этот диалог Запорожец репликой-пожеланием к зрителям:

«По сему языку Будьте здоровы, что раскрывает доброжелательное отношение Запорожца к простому люду. В следующем диалоге между Цыганом и Климом, просматривается четкая установка Цыгана на то, чтобы обмануть Клима: Цыган Отдай нам свинью, мы ее научим Холянди танцевать — В огород не будет уже скакать

Но Клим оказался не таким уже и наивным и доверчивым: он решил подарить Благодарность наихудшую свинью, получив от него благодарность: «Со благодарностью приемлем. И вою объемлем». И только в монологе Клима зрителю стало понятным настоящее отношение его к Дьяку:

Гляди, как пресучий дьяк благодарил красиво Что даже слезы в глаза навертелись. Да, правда, есть за что и благодарить: Свинья, хоть куда свинья Ребра так и светятся.

То есть монолог служит средством выражения внутреннего состояния Клима, раскрывает его мысли, которые были направлены на то, чтобы проучить ненавистного и прожорливого представителя церкви.

Последняя сцена вертепной драмы демонстрирует безразличное отношение Клима к своему животному, как хозяина. Клим «до цикався» до того, что коза не выдержала и убегала да еще и не куда-либо, а под Иродов, трон. Тогда, как хозяин во всем сделал винного соседа Макогоненко Грицка.

А с помощью языка макаронизма действующих лиц в предпоследней яви создается еще и веселое настроение зрителей:

Бедная же моя головушка! Козу убил! Понесу же да отдам собаке шкуру А женщине пошью из мяса тулуп. И уже вовсе не несут никакого духовного воодушевления в последней яви вертепной драмы реплики Крестьянина и Артиллериста. Это короткие реплики типа: Артиллерист Вези, не отговаривайся! Крестьянин А уже же потому что мне и кушка!

Следовательно, монологи и диалоги вертепной драмы в первой части раскрывают стремление демонических сил Ирода, Черта, уничтожить новорожденного Христа, а во второй части этой драмы на социально-бытовом уровне раскрывается направленность мыслей и стремлений представителей разных социальных слоев: Цыган направляет свои мнения, стремления и действия, только на то, чтобы кого-то обмануть; Поляк и Венгр в отношении к своим близким демонстрируют грубость; Дьяк не расстается с теми подарками, которые ему дают на селе, а следовательно по-своему паразитирует; крестьянин Клим обмишуливает Дьяка и от этого получает удовольствие. Все это привлекало зрителей к вертепу, поскольку в нем оказывалось «народные пересказы» всех процессов, которые происходили обществе. А потому вертеп был одной из самых ярких форм приближения литературы и искусства к массе народа.