Нестандартная трактовка образа Сони Мармеладовой

Ложь и правда, добро и зло, борьба идей, столкновения характеров — все это составляет основу конфликта романа Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание», самого знаменитого, может быть, произведения писателя. Униженные, оскорбленные, «маленькие люди», «подпольные люди» — персонажи едва ли не всех произведений Достоевского. Так и в «Преступлении и наказании». Брошенные на улицах дети, пьяная девочка на Конногвардейском бульваре, женщина-самоубийца на мосту, Мармеладов, Катерина Ивановна, сам Раскольников со своей матерью и сестрой — все они явно не благополучны, как будто отвергнуты жизнью, существуют где-то на самом краю, как будто над пропастью.

К этим отверженным относится и Сонечка Мармеладова. Она такая же, как все вокруг, падшая, погибающая, и в то же время она совсем другая, она принадлежит как будто двум мирам.

Соня — жертва, и в то же время она воплощение сострадания, всю себя отдает погибающим: своему несчастному семейству, убийце Раскольникову, наконец. Она не для себя живет, для других, и в этом смысл ее жизни.

Она никого не судит, только себя, всех жалеет, всех любит, всем помогает, чем может. Это показалось бы банальным, ходульным образом «воплощенной добродетели», если б не великолепная простота, не реалистическая подлинность, с какой изображает свою героиню Достоевский. И — если б не ее «падшее», крайнее, «последнее», пограничное положение и состояние.

Во всей своей полноте образ Сонечки раскрывается через главного героя, Раскольникова. Она послана ему, может быть, во спасение. Их обреченность, их зависимость друг от друга четко обозначена в самой сюжетной завязке романа. Раскольников «случайно» знакомится в трактире с ее заблудшим отцом и «случайно», сам того не желая, убивает заодно со старухой ее двоюродную сестру, Лизавету, такого близкого человека для Сонечки: и Евангелие Лизавета принесла, и читали вместе. «Она, — говорит о Лизавете Соня, — бога узрит». И даже такого его, убившего никому не сделавшую зла, добрую и кроткую женщину, Сонечка не отвергает. Только говорит в ужасе: «Что вы над собой сделали!»

Соня и Родион в чем-то очень близки, понятны друг другу, необходимы. Оба ранены несправедливостью жизни, оба думают прежде о ближнем, чем о себе, но Раскольников весь в плену своей гордости и безумной идеи, верит, что ему можно «преступить», убить можно.

Хрестоматийный эпизод: Раскольников падает перед Соней на колени. И объясняет: «Я не тебе поклонился, я всему страданию человеческому поклонился». Это же даже в такое страшное для него время гордость говорит в нем, он все еще мыслит высокими и отвлеченными категориями!

Так же при их следующей встрече, узнав, что он убил, Соня обнимает и целует его, но нет в ней никаких мыслей о «всем человеческом страдании»: «Нет тебя несчастнее никого теперь в целом свете».

Соня не поучает, не проповедует, только в страшный момент, когда он сознается ей, она зовет его к покаянию, потому только, что знает: ему иначе нельзя.

Она и о воскресении Лазаря читает ему, только когда он требует («Елизавете же читала»).

Удивительно определяет Соня и причину трагедии Раскольникова: «Зачем я прежде тебя не знала! Зачем ты прежде не приходил?» И в самом деле верится, приди он прежде к ней, ничего бы не случилось. Раскольников живет весь в моральных категориях и переживаниях, он справедливости хочет, правды, как он ее понимает. Соня вне морали, вне правды как права. Для всех вокруг она падшая, и сама так понимает себя. Но она слишком способна любить, жертвовать, слишком чиста, несмотря на свое видимое «падение». Даже — кажущийся парадокс — может быть, она становится особенно чиста благодаря своему падению.

Она не может понять Раскольникова. С какой наивной трогательностью она ищет ему оправдания: «…был голоден? Чтоб матери помочь?» Она не привносит ему свое «светлое», она ищет его лучшего в нем: «Как же вы сами последнее отдаете, а убили, чтоб ограбить!»

Страшен их первый разговор в ее комнате. Он искушает ее: «…вас в больницу свезут… С Полечкой… то же самое будет…» И самое страшное, наконец: «…тебе бог что за это делает?» Но для Сони этого вопроса не существует: «Все делает». Соня остается верна. «Ты мне нужна», — говорит Соне Раскольников, и она идет за ним. А он, нужен ли ей? Безусловно. Только через него, через свою главную в жизни заботу, она окончательно обретает себя.

Жизнь Сони и Раскольникова в Сибири, в каторге — совершенно особенное место в романе. Соня собирается следовать за его этапом, они не говорят об этом ни слова, но оба знают, что так и будет. На каторге Раскольников страшно страдает, болеет и не неволя, не каторжный быт, не физические трудности и лишения — причина его страданий. Он страдает от уязвленной гордости. Он стыдится даже Сони и мучает ее «своим презрительным и грубым обращением». Арестанты не любили Раскольникова, даже хотели убить как безбожника, а встречая Соню, снимали шапки и кланялись. Ее хвалили даже за ее маленький рост, не зная уже за что похвалить. «К ней даже ходили лечиться».

Достоевский сам прошел каторгу, знал, что это такое, мог ли он выше вознести свою героиню!

Наконец, она невероятным образом оживляет, возрождает и Раскольникова. Он еще не раскрыл Евангелие, «но одна мысль промелькнула в нем: «Разве могут ее убеждения не быть теперь и моими убеждениями?» И сама Соня чувствует себя теперь такой счастливой, что даже почти пугается своего счастья.

Образ Сони Мармеладовой чрезвычайно важен для Достоевского. Это, разумеется, не «житийный» образ. Соня верует, но она вовсе не устремлена в «нездешнее», «горнее», она вся здесь, вся на грешной земле. Но именно через нее великий писатель обозначает свое видение пути победы добра над злом. И нет никакого сомнения в том, что маленькая, неяркая, «бесчестная» Соня Мармгладова — один из лучших и важнейших женских образов не только в творчестве Ф. М. Достоевского, но и во всей русской классической литературе.