Новелла Н. Волнового «Кот в сапогах»

Н. Волновой — писатель, рожденный революцией, ею призванный к творчеству. Поэтому революция в его произведениях часто появляется в образе Матери, в образе Марии, в образе Женщины. Своеобразным символом, настоящим образом революции выступает женщина в новелле «Кот в сапогах», товарищ Жучок.

С глубокой задушевностью, солнечной привлекательностью рисует художник того «кота в сапогах», товарища Жучка — женщину, которая рядом с самоотверженными борцами бесстрашно преодолевает трудности, чтобы в борьбе добыть счастливое будущее человеку. Прозаик не рисует, он вышивает. И в свое кружево вкладывает всю душу, все тепло.

Ему так хочется воссоздать настоящий величественный образ женщины-борца и женщины с прекрасным и нежным сердцем.

Писатель прослеживает, как духовно растает, мужает, сознает величие своих действий простая женщина из села, которая с бойцами прошла «от края до края нашу душистую красную революцию», которая ходит «по сорнякам революции». Новелла «Кот в сапогах» может быть блестящей иллюстрацией к импрессионистической манере письма, и не только в тематическом плане или в технике, а в общей мировоззренческой установке — в умении изображать не типичный характер, а колоритную индивидуальность. Писатель вышивает. Он весь в раздумьях, в поисках тех художественных средств, которые бы помогли ему пропеть песню женщине.

Так как необходимо, чтобы это была «песня песен, необходимо, чтобы был — Гимн». Грамотно даже выделяет слово гимн в отдельную, красную строку, и пишет его с большой буквы: Гимн. И закрадываются сомнения: «разве я создам гимн «коту в сапогах», чтобы понести этот гимн в глухую трущобу республики?». «Разве я создам гимн?» — ставит он еще раз вопрос и старается дальнейшим рассказом в самом деле спеть гимн Женщине, которая отдала всю себя революции и которая… которая потом, к сожалению, стала лишней в жизни.

А дальше писатель короткими, но довольно искристыми штрихами подает нам портрет «кота в сапогах». Эта женщина не заканчивала гимназий , но умелый говорить с солдатами, выступать: «Она нас позарез приводила в удивление, она иногда употребляла таких слов, вела такие речи, что мы лишь рта разевали». Прошла она — товарищ Жучок — «кот в сапогах» — бесконечными дорогами революции: «Восток. Запад.

Север. Юг». «Мчались месяцы… Прошло… я не знаю, сколько прошло: может, это было вчера, а может, позавчера, а может, промелькнуло двести лет?» Отгремели войны и революции, наступили другие времена. И как же Жучок? Где она?

Вспомните, в начале новеллы: «сегодня в степях конниц не слышать…». «Исчезли, разошлись по путям, по кварталам, по глухим дорогам республики». Она теперь секретарь комячейки. Это она пишет «суровую» записку своему боевому товарищу: «Товарищ, вы, кажется, приехали еще в пятницу. Предлагаю немедленно зарегистрироваться в ячейке».

В дни революции она была сдержанна, чистая и честная, морально стойкая и выдержанная, как и подобает быть женщине «с бодрыми движениями, с бузинковым взглядом, который ходит по сорнякам революции и, как мураль, тянет солнечный свет, чтобы высушить болото…» И она была влюблена: «…у нас есть молодой «паренек». Он тоже курносенький, и мы уже видели, как он обнимал ее: и она молчала. И эта женщина, как и все другие, верила: «Завязка — октябрь, а развязка — солнечный век, и к нему идем…» И вот пришли…

К тому «солнечному веку»… Внимательно прочитайте сцену встречи «кота в сапогах» с однополчанином, автором новеллы Николаем Волновым… Вы ощутите, сколько сожаления, боли, теплой иронии скрыто в словах: «Ясно: прошло столько времени. Товарищ Жучок дочитала — прочитала «Что такое коммунизм…» И только».

Прочитала — и только. Не поняла. Не уяснила. Не постигла, как и сотни, тысячи не дошли до сути.

Но и товарищ Жучок, и те партийные товарищи уяснили другое, что они руководители, они вершители человеческих судеб: «Ходит «кот в сапогах» по сорнякам революции и, может, и сам не знает, что он секретарь комячейки, а потом узнает и пишет: «Предлагаю зарегистрироваться…».

Отсюда и начинается разрушение души. Человек теряет человеческое лицо… Это уже не человек, а ходячая инструкщя, это механизм, робот. Перед нами уже не тот «кот в сапогах», с которым мы встречались в дни революции, которой хотелось писателю пропеть песню, чтобы это «была песня песен», чтобы это был Гимн. Перед нами другой «кот в сапогах». «Исчез «кот в сапогах» в глухой трущобе революции.

Исчез товарищ Жучок». Вот трагедия жизни человека, трагедия революции. И хотя на какой-то миг засветился огонек у «того» первого Жучка, и «тот» Жучок заговорил по-человечески и рассказал о своих нелегких днях юности, но уже ей не измениться.

Над людьми содеяно преступление. Вчитайтесь в последние строки новеллы: «Я не собираюсь вызвать у вас слезу. А вот маленький подвиг — это без сомнения». Что это за подвиг?

Чуть ли не горькой иронией звучит это слово «подвиг» в таком контексте — «утеряны настоящие Жучки, появились Жучки под номерами 2, С, 4… И не знаю, еще сколько есть». «А чьи? — ставит автор вопроса и предлагает: — Подумайте».