Новые темы и образы, появившиеся в творчестве Батюшкова

Под влиянием национального подъема, вызванного событиями 1812-1814 гг., Батюшков, по свидетельству П. А. Вяземского, написал — не дошедшее до нас — четверостишие, в котором призывал Александра I после, окончания войны, освободившей Европу, освободить русский народ от крепостной зависимости. Такая позиция поэта-романтика не должна вызывать удивления. Его взгляды складывались под заметным воздействием просветительской идеологии. Еще до Отечественной войны 1812 г. (в письме Гнедичу от 3 ноября 1809 г.) Батюшков, осуждая тех, кто «некстати» употребляет слово русское (имеются в виду литераторы вроде А. С. Шишкова и С. Н. Глинки), и отстаивая истинную любовь к отечеству, выступает против невежества, против стремления «выхвалять все старое», от которого «мы отдалены веками и, что еще более, целым веком просвещения».

В очерке «Прогулка по Москве» (1812, опубл. 1869) писатель отмечает поражающие наблюдателя московской жизни контрасты «невежества и просвещения, людкости и варварства». Он сожалеет, что начавшийся в петровское время процесс просвещения и европеизации России еще не завершился. Пиететом к философу-просветителю Вольтеру проникнут очерк «Путешествие в замок Сирей. (Письмо из Франции к г. Д.)» (1815, опубл. 1816).

Новые темы и образы, появившиеся в творчестве Батюшкова после 1812 г., открывали перед ним пути к гражданской поэзии романтизма. У поэта завязываются дружеские отношения со многими будущими декабристами, в частности с М. С. Луниным, Ф. Н. Глинкой, С. И. Муравьевым-Апостолом; он сближается с членами «Арзамаса» — М. Ф. Орловым, Н. И. Тургеневым и Н. М. Муравьевым. Однако идейные основы творчества Батюшкова оказываются недостаточными для закрепления его на позициях гражданской поэзии. И в его творчестве побеждают мотивы, роднящие его с Жуковским, у которого в эти годы резко усиливаются тенденции консервативного романтизма.

Новые ноты можно расслышать уже в некоторых стихотворениях 1814 г. Так, в элегии «Тень друга» Батюшков рассказывает о том, как ему («то был ли сон?») явился погибший на поле сражения друг, и поэт, в противоречии со своими прежними эпикурейски-материалистическими настроениями, готов признать, что «не все кончается смертью» — так сказано в предпосланном стихотворению эпиграфе из Проперция. Элегия полна скорбного чувства, тихих раздумий и нисколько не похожа на вакхические песни раннего Батюшкова.

К этой элегии близко по настроению, по тону стихотворение «На развалинах замка в Швеции» (1814). Поэта поражает контраст между той бурной жизнью, которой жили когда-то обитатели замка, и воцарившимися теперь в этих местах безмолвием, покоем, запустением. Утешение можно найти лишь в воспоминании о героях прошлого, «сынах и брани и свободы».

Грустным тоном проникнут и лирический цикл 1812- 1817 гг. («Мой гений», «Таврида», «Разлука», «Воспоминания»). Это отчасти объясняется пережитой Батюшковым драмой личной жизни (любовь к А. Ф. Фурман и разрыв с ней). Но здесь нашел выражение и наметившийся у него общий кризис мировоззрения.

В стихотворении «К другу» (1815) Батюшков высказывает мысль о непрочности земного счастья, о скоротечности тех чувственных радостей, к которым он когда-то звал друзей, о призрачности любви и дружбы. «Вечное», «чистое», «непорочное» поэт обретает в «лучшем мире», куда он «духом возлетает». Здесь Батюшков также похож на Жуковского. Те же мотивы Батюшков развивает в стихотворении «Надежда» (1815), которое, по меткому замечанию А. С. Пушкина, точнее следовало бы назвать «Вера» . Интересно проследить, как изменяется содержание поэтических образов поэта. Так, «отчизна» для Батюшкова теперь — это не родина, о которой он вспоминал во время заграничных странствий, а загробный мир, в котором он надеется «обновить существованье». Выражение «души возвышенной свободу», под которым охотно подписались бы будущие поэты-декабристы, означает для автора «Надежды» спокойствие духа среди невзгод и бедствий, которым подвергается человек. Подобными настроениями наделен и Тассо, поэт эпохи Возрождения, в элегии «Умирающий Тасс» (1817), написанной на тему о трагической участи художника в обществе. Эта тема все более настойчиво привлекает внимание Батюшкова.