Образ кабака в поэзии Н. А. Некрасова

В Поэзии Н. А. Некрасова мы встречаемся с целым рядом устойчивых образов: дороги, сельского храма, дворянской усадьбы, деревни, Петербурга, родного дома, Волги. Мы можем говорить об эволюции этих образов, о специфике их изменений в творчестве поэта. Входит в этот ряд и образ Кабака.

Впервые этот образ появляется в стихотворении «Пьяница», которое было опубликовано в «Петербургском сборнике» 1846 года рядом с такими хрестоматийными произведениями, как «В дороге» и «Колыбельная песня». В «Пьянице» кабак предстает как неизбежная составная жизни бедняка, так как только там он может забыться от мучительных невзгод и забот. Это же значение кабак несет и в стихотворении «Вино» .

Герой, чтобы забыть претерпленное без вины наказание, или чтобы унять сердце при утрате любимой, или при бесплодной борьбе за справедливость находит забвение только в кабаке. В конечном итоге утешение от многочисленных невзгод находит в кабаке и герой стихотворения «Филантроп».

В 1855 году в стихотворении «Секрет» появляется и образ содержателя кабака — оказывается, именно кабаку, «питейной части» он обязан миллионным состоянием, являющимся смыслом его жизни, которую поэт называет «воровскою». Кабак предстает и как одна из особенностей современного уклада. Дедушка Минай «с корректурами» , перечисляя, так сказать, столичные реалии, среди храмов, домов, вывесок указывает и кабаки: «грешен, знаю число кабаков». В поэме «Несчастные» кабак выглядит типичной, почти необходимой принадлежностью уездного города:

Домишки малы, пусты лавки, Собор, четыре кабака, Тюрьма, шлагбаум полосатый, Дом судный, госпиталь дощатый, И площадь… площадь велика…

Несколько иначе по сравнению с приведенными примерами кабак выглядит в поэме «Коробейники». С одной стороны, он несет уже названные функции. Рекрутский набор, многочисленные разлуки с близкими, большие потери на войне вызывают не только «стон», который «стоит по деревням», но и такой выход народной печали:

Бабы сохнут с горя с этого, Мужики в кабак идут.

Здесь же возникает фигура целовальника, содержателя кабака:

Ты попомни цаловальника, Что сказал — подлец седой! «Выше нет меня начальника, Весь народ — работник мой!»

Если в стихотворении «Секрет» герой только указывает на источник своего богатства, то в «Коробейниках» «деятельность» содержателя кабака конкретизируется: он наживается на народном горе и на народном труде.

В месте с тем следует отметить, что образ кабака имеет в поэме и достаточно важное композиционное значение. Основу содержания произведения составляет путешествие коробейников, это одна из дорог Некрасова, в данном случае обманная, оканчивающаяся трагически. Это путешествие своеобразно обрамлено: в начале — посвящением, лирическим мотивом любовного «торга» коробейника и Кати, в финале — сценой в кабаке, которой и завершается вся поэма. Важным представляется то, что здесь лесник, убийца коробейников, хвастает своей добычей и пропивает ее, угощая и других посетителей заведения.

И в этом несомненная близость к весьма давним традициям в восприятии кабака, к народным. Это восприятие кабака станет для Некрасова определяющим и развернется в дальнейших произведениях.

Р Азличные образы кабака мы встречаем в поэме «Кому на Руси жить хорошо». В главе «Сельская ярмонка» перед нами изображение праздника в селе Кузьминском. Дорога, воспринимаемая народом как свершение некоего таинства, приводит странников в это село. Ощущение особой праздничности усиливается пояснением одного из встреченных правдоискателями крестьянин: «Сегодня там и ярмонка // И праздник храмовой» .

О храмовом празднике почти ничего не говорится, разгул народного веселья сосредоточивается именно на «питейной части»:

Помимо складу винного, Харчевни, ресторации, Десятка штофных лавочек, Трех постоялых двориков, Да «ренскового погреба», Да пары кабаков, Одиннадцать кабатчиков Для праздника поставили Палатки на селе.

Именно эти заведения и становятся центром праздника, там утоляется «жажда православная» , в жертву которой приносятся и шапки, и рукавицы, и платки — «лишь окатить бы душеньку» . Участником этого веселья словно бы становится и церковь старая «с высокой колокольнею» , которую, как показалось крестьянам, «шатнуло раз-другой!» Веселье перед нами уже какое-то бесчинное, непозволительное. Последствия его оказываются весьма печальными:

По всей по той дороженьке И по окольным тропочкам, Докуда глаз хватал, Ползли, лежали, ехали, Барахталися пьяные И стоном стон стоял!

Разворачивается детализация этого «стона» , возникают короткие послепраздничные рассказы-эпизоды, говорится о кровавых последствиях праздника — убийстве крестьянина. Кабак предстает теперь как «столица» смятенного мужицкого царства:

У кабаков смятение, Подводы перепутались, Испуганные лошади Без седоков бегут; Тут плачут Дети малые, Тоскуют жены, матери: Легко ли из питейного Дозваться мужиков?..

Но и в веселье, и в смятении, и в разладице центр один — кабак. Он предстает и наивысшим испытанием, и тяготой народной.

Еще народу русскому Пределы не поставлены: Пред ним широкий путь!

В перечне этих «пределов» кабак занимает место самого опасного зла, наиболее трудного препятствия, оставляя за собой и изнурительную работу, и иго «рабства долгого»…

К Абак обладает способностью мгновенно «возрождаться». В «Пире на весь мир» изображается картина сгоревшего города. Сгорело все — кроме тюрьмы, где и «попряталось» начальство. Еще не приступили обитатели городка к какой-либо постройке, но уже исправно действует кабак, к «палатке-кабаку» с утра тянутся подьячие, несет в него «портняга скрюченный» то, что не пожрал огонь, но пожрет кабак, — «аршин, утюг и ножницы» .

Кабак всегда готов заместить и замещает собою «все»:

Усадьбы переводятся, Взамен их распложаются Питейные дома!..

Или:

Начнет Климаха бабою, А кончит — кабаком!

Или:

— У Клима речь короткая И ясная, как вывеска, Зовущая в кабак…

Народный гнев и сила уходят в вино. Обильная выпивка и надежда «на луга» заставляют носить личины . Бунт Савелия завершается кабаком . Это «замещение», подмена сказывается тем, что поля остаются недообработанными, посевы — недосеянными, родина сравнивается с вдовой печальной, которая предстает «с косой распущенной, // С неубранным лицом» .

Возникает образ России, выставленной на продажу и растаскиваемой, заложенной в кабак и одновременно становящейся как бы своего рода сверхкабаком:

На всей тебе, Русь-матушка, Как клейма на преступнике, Как на коне тавро, Два слова нацарапаны: «На вынос» и «распивочно».

В Поэме есть и постоянный кабак , благодаря которому и совершается путешествие семи правдоискателей. Для того чтобы предпринять странствование в поисках счастливого, мужикам привелось пройти искус волхования и волшебства. Волшебница пеночка заколдовывает их одежду и обувь и обещает скатерть-самобранку, которая и будет давать им в день по ведру водочки, огурчиков, кваску, хлебушка — ту нехитрую снедь, которую и можно было добыть рядом с кабаком.

«Обслуживают» странников «две дюжие руки», а вот кому они принадлежат — неизвестно. Возникает, собственно, образ кикиморы кабачной со всеми ее признаками: она невидима , она служит на строго определенных условиях, и нарушение их для обслуживаемых может грозить бедой — именно эти особенности обращения со скатертью-самобранкой и оговариваются птичкой. В кабаке соединяются случайные люди — как и эти мужики.

Честной пир предполагает званых гостей, кабак — случайных посетителей.

Как известно, кабак — это вывернутый мир, мир наоборот. В кабаке хвалятся преступлениями, пороками, там властвует Кривда, а не Правда, там беззаконие имеет силу законов… Однако в случае с мужиками возникает уже кабак, вывернутый наоборот; он не перестает быть кабаком, но некоторые признаки его все же меняются: водка подносится, предлагается «счастливым», оплата за водку — рассказ о том, в чем счастье. Этот невидимый, движущийся вместе с мужиками кабак служит, казалось бы, благой цели: поиску счастливого, примера оптимального устроения человеческой судьбы.

Но кабак, хоть и вывернутый, все же остается в основе верен своей кабацкой сущности. Это подтверждает и один из нереализованных замыслов финала поэмы, который известен в пересказе Глеба Успенского: «Не найдя на Руси счастливого, странствующие мужики возвращаются к своим деревням: Горелову, Неелову и так далее. Деревни эти «смежны», стоят близко друг от друга, и от каждой идет тропинка к кабаку. Вот у этого-то кабака встречают они спившегося с кругу человека, «подпоясанного лычком», и с ним за чарочкой узнают, кому жить хорошо» ( Успенский Г. И. Собр. соч.: В 9 т. М., 1957.

Т. 9. С. 71).

Вывернутый кабак приводит к кабаку «сущему», где голь кабацкая завладевает вниманием странников и «просвещает» их. В пересказе финала сестрой А. А. Буткевич невыполнение условий пользования скатертью влечет всеобщий пожар. Кабак, как бы он ни трансформировался, остается кабаком.

Вместе с тем этот вывернутый попутный кабак, безусловно, дополняет образ всеобщего, всероссийского кабака, о котором сказано выше. Для полноты картины следует упомянуть, что в поэме сохраняется и мотивация пьянства невыносимыми условиями жизни, чему служит целый ряд эпизодов, самый яркий из которых — с участием Якима Нагого.

Ц Ельное следование народным представлениям о кабаке мы находим в поэме «Современники», все действие которой и происходит в кабаке — от начала до конца. Традиционно мир кабака возносит ничтожества и принижает людей. Там свои порядки, они определяются кикиморой кабачной, которая является воплощением греховности. Служение темным силам все изменяет: пир оборачивается «обретением» Горя-Злосчастия, порок прикидывается добродетелью, беззаконие законом. Чествуют администратора, заслуга которого в том, что он население «не довел до разорения», чествуют седовласого «поэта» , чествуют и военного под крики о пользе палки.

Пируют банкир и сыщик в честь возвращения украденного миллиона. Впрочем, кабак — это место, где не только делят добычу разбойники, но где они планируют и дальнейшие свои преступления. В поэме «герои» обсуждают свои планы, один из них — создание «Центрального дома терпимости», приводятся аргументы в пользу предприятия, обговариваются детали. Проект выносится на суд одного из предводителей шайки — Зацепы-столпа.

Его оценка представляется весьма важной, поскольку это оценка героя перевернутого мира. Выслушав проект, он говорит:

…Пророки событий, Пролагатели новых путей, Провозвестники важных открытий — Побиваются грудой камней. Двинув раньше вперед спекуляцию, Чем прогресс узаконит ее, Потеряете вы репутацию И погубите дело свое. Подождите!

Прогресс подвигается, И движенью не видно конца: Что сегодня постыдным считается, Удостоится завтра венца…

Под споры о проекте поэт засыпает, но и во сне —

Мне снились планы О походах на карманы Благодушных россиян…

Шабаш «деловых людей» будит поэта:

Шумно… В уши Словно бьют колокола, Гомерические куши, Миллионные дела. Баснословные оклады, Недовыручка, дележ, Рельсы, шпалы, банки, вклады — Ничего не разберешь!.. …………………………… Кто-то низко клонит голову, Кто-то на пол льет вино, Кто-то Утина Ермолову Уподобил…

Все пьяно!..

В этом пьяном, химерическом мире вдруг возникает голос «шута» князя Ивана, несущий трагическую ноту:

Брошены парады, Дети в бой идут, А отцы подряды На войска берут… ………………. Дети! вас надули Ваши старики: Глиняные пули Ставили в полки!

«О Тцы» вновь предают детей… Предательство кабацкий мир несет в своей сути. Но это всего лишь эпизод, почти заурядный в перевернутом мире, где обычным являются и кража, и отравление. Обыденно и уже привычно все перевернутое:

Нынче — царство подставных, Настоящие-то редки, Да и спросу нет за них…

В этом мире не требуются ни талант, ни даже маленькие способности, но необходимы деньги, на которые и покупается «все». «Ряд волшебных изменений» усиливается — покупаются даже былые «скромные труженики»:

Под опалой в оны годы Находился демократ, Друг народа и свободы, А теперь он — плутократ! Спекуляторские штуки Ловко двигает вперед При содействии науки Этот старый патриот…

И покупаются эти «деятели» «в интересах господина» очень легко:

Заплати да тему дай, Говорильная машина Будет плакать и смеяться, Цифры, факты извращать…

Появилась какая-то новая страшная сила, действующая так, что «и купцу, и дворянину плохо спится в наши дни», а под мужиком даже проваливается почва, «отведенная в надел». Хотя и купец, и дворянин, и мужик далеко не ангелы, но отношение к ним автора здесь глубоко сочувственное. В то же время перевернутый, химерический мир активно влияет на действительность, неуклонно стараясь изменить ее по своему подобию:

Да, постигла и Россия Тайну жизни наконец, Тайна жизни — гарантия, А субсидия — венец!

И вот к этому идеалу идут толпой все. Эти «все» и берутся отовсюду: и из мужиков, и из дворян, и из купцов. Преград на пути нет, словно ворожит им и помогает кикимора кабачная, которая питается чужими силами.

Образ кикиморы кабачной, думается, в значительной степени повлиял и на решение образа одного из «столпов» — Зацепина. Разрушитель понимает, что его действия направлены на изничтожение страны, но остановиться уже не может, а лишь сравнительно недолго переживает жалость палача:

Горе! Горе! хищник смелый Ворвался в толпу! Где же Руси неумелой Выдержать борьбу?

Ох! горька твоя судьбина, Русская земля!

Его покаяние уже ничего не может изменить:

Прочь! гнушаюсь ваших уз! Проклинаю процветающий, Всеберущий, всехватающий, Всеворующий союз!..

Поводом для покаянных возгласов послужила смерть сына, который этот союз давно отринул, но оставался верен дворянской чести: вызвал на дуэль обозвавшего Зацепина вором — и погиб. Так или иначе «всеворующий союз» гибель сыну «столпа» принес. Но до этой трагедии случилась еще одна, тайная — с самим Зацепиным. Оказывается, начинал с откупа, как «эксплуататор народного пьянства». Однако откуп запретили, а герой, желая «деятельности», взялся за новые дела и «провалился».

И вот тут происходит нечто, что все изменило , и порядки «новой эпохи» Зацепа постиг, и удача стала сопутствовать во всем…

Эта ситуация несколько напоминает народные рассказы про кабачную кикимору. Был такой несчастливый кабак, где все проторговывались, и сдали однажды его вконец промотавшемуся пьянице. Но пьяница заключил договор с кабачной кикиморой, и торговля его была удачной — пока выполнялись все условия этого сговора. Сама же кикимора оказалась сыном, проклятым и отцом, и матерью.

Сговор с темной силой — дело ненадежное, пьяница скоро ощутил это и пытался замолить свои грехи.

С Овременную жизнь и ее «героев» Некрасов показал с точки зрения народа, народного восприятия. Образ России, отданной на растерзание кабаку, получает в «Современниках», по сравнению с «Кому на Руси жить хорошо», дополнительные черты, так как основное внимание уделено палачам и разорителям.

Таким образом, учитывая, что основная особенность творчества Некрасова — это продолжение традиций плачей о погибели земли русской, следует отметить, что созданный поэтом в русле народного мировосприятия образ кабака является важным и одним из центральных по значению образов в этом скорбном плаче о разрушаемой и уничтожаемой русской жизни.