Образ Насти в рассказе К. Паустовского «Телеграмма»

В основе сюжета рассказа К. Паустовского «Телеграмма» лежит история отношений матери — Катерины Петровны и ее дочери — Насти. Катерина Петровна живет в одиночестве в селе Заборье. Она очень скучает по дочери, думает о Насте каждую минуту и страдает, потому что та не спешит навестить свою маму. Эта маленькая, несчастная старушка чувствует приближение смерти. Но она не хочет уходить из жизни, так и не увидев в последний раз единственного родного человека.

Катерина Петровна ждет от дочери хотя бы письма. Но, кроме телеграммы с деньгами, ей ничего не приходит. Мать совсем отчаивается и пишет Насте сама: «Ненаглядная моя…Зиму эту не переживу. Приезжай хоть на день. Дай поглядеть на тебя, подержать твои руки…» А что же Настя?

Она живет в Ленинграде. Все ее время отнимает интересная работа в Союзе художников. Автор не говорит, есть ли у Насти семья: муж, дети. Можно сказать, что роднее матери у этой женщины никого нет. Автор дает ответ, почему Настя не едет к матери, редко вспоминает о ней, не пишет писем.

Причиной этого являются «важные дела», занятость в Союзе художников. «Дело», которым Настя занимается в то время, когда мать умирает в одиночестве, кажется нам действительно важным. Она заботится о человеке: едет к скульптору Тимофееву помочь ему. Но эпизод с Тимофеевым неслучаен. Он показывает нам, как мелки проблемы скульптора по сравнению с тем, что переживает обделенная любовью и заботой Катерина Петровна.

Смешно и невыразительно звучит жалоба Тимофеева: «непонятно, как я еще не издох в этой берлоге. А у Першина в мастерской от калориферов дует теплом, как из Сахары». Вскоре Настя получает телеграмму, в которой говорится, что ее мать умирает.

Это происходит в тот момент, когда раздаются аплодисменты в честь Насти. Начинают открываться истинные ценности для «ненаглядной» дочери. Автор прямо не осуждает Настю. Его точка зрения передается через символический образ Гоголя. Вот первая «встреча» с Гоголем: «Настя вздрогнула.

Насмешливо, зная ее насквозь, смотрел на нее остроносый сутулый человек… «А письмо-то в сумочке нераспечатанное, — казалось, говорили сверлящие гоголевские глаза. — Эх, ты, сорока!» А вот вторая, последняя, «встреча» после получения телеграммы: «Гоголь смотрел на нее, усмехаясь. На его виске как будто тяжело билась тонкая склеротическая жилка. Насте показалось, что Гоголь тихо сказал сквозь стиснутые зубы: «Эх, ты!». За свою сухость, черствость, невнимание к близкому человеку Настя горько расплачивается. Приехав, наконец, к матери, она не застает ее в живых: «Настя…вдруг поняла, что никто ее так не любил, как эта дряхлая, брошенная всеми старушка, там, в скучном Заборье».

Когда Настя вспоминает слово «мама», ее давят слезы отчаяния. Она чувствует, что в это мгновение отдала бы все, чтобы оказаться рядом с ней, но, в то же время, она сразу опускает руки. Когда Настя подходит к кассе и узнает, что до дома билетов нет, то даже не пытается попросить помочь ей.

Едет Настя в Заборье только благодаря понимающей кассирше. Какие-то высшие силы наказывают Настю. Она не только не застает мать в живых, но и опаздывает на ее похороны. Хоронят Катерину Петровну чужие люди, они не говорят о Насте, но в глубине души осуждают ее.

Бабка Матрена говорит проходящей мимо похорон учительнице о Катерине Петровне: «…почитай, что совсем одинокая… Есть у нее в Ленинграде дочка, да, видно, высоко залетела. Так вот и померла без людей, без сродственников».

Приехав в Заборье, Настя проплакала в доме всю ночь. Но это пустые, бессмысленные, поздние слезы. Этими слезами нужно было покаяться перед брошенным несчастным человеком.

Мать бы простила Настю, а теперь ей остается жить с тяжелым грузом на душе. Для человека нет ничего важнее в жизни, чем родители. Ведь они дарят ему жизнь, заботятся, отдают всех себя, без остатка, детям. Рассказ «Телеграмма» заставляет нас задуматься об отношении к своим родителям.

Настя променяла любовь матери на пустую работу и взяла на себя большой грех. И совсем не важно, что говорят другие люди. Главное, что на душе Насти всю жизнь будет лежать тяжелый, холодный камень вины.