Образ новой России в стихотворениях Блока

На разных этапах поэтического развития Блока это понятие «лирической величины» изменялось. В стихах «На поле Куликовом» в гениальном озарении предстало единство субъективной воли и долга народного подвижничества. Начиная свой творческий путь, молодой Блок, остро ощущая свою субъективность, порывался к несомненностям, пусть и мистически понятым. В стихах «На поле Куликовом» субъективность становится моментом народной всеобщности. На ранних стадиях своего творческого самосознания Блока больше беспокоила проблема самоопределения. В стихах «На поле Куликовом» личный момент сохранился, и он придал всеобщности искания неотразимую силу лирического волнения. Замечательно само начало первого стихотворения:

Река раскинулась. Течет, грустит лениво И моет берега. Над скудной глиной желтого обрыва В степи грустят стога.

Неторопливость стиха, повторное упоминание грусти, стремление вдруг окинуть Русь взглядом, привычным к ее неяркой красоте, стремительно прерывается запальчивостью строф, звучащих призывом и клятвой:

О, Русь моя! Жена моя! До боли Нам ясен долгий путь! Наш путь — стрелой татарской древней воли Пронзил нам грудь. Наш путь — степной, наш путь в тоске безбрежной, В твоей тоске, о, Русь! И даже мглы — ночной и зарубежной Я не боюсь.

Бросается в глаза, это неоднократно отмечалось в литературе о Блоке, что в стихах «На поле Куликовом» поэт обращается к родине с личной интонацией. «О, Русь моя! Жена моя!» Так мог сказать только Блок, для которого и в «Стихах о Прекрасной Даме» интимное чувство сливалось с космосом. И тут Русь — «лирическая величина», немыслимая вне индивидуального существования поэта. Понятия «родины» и «жены» — слились.

Пусть ночь. Домчимся. Озарим кострами Степную даль. В степном дыму блеснет святое знамя И ханской сабли сталь…

Используя реальный эпизод исторической хроники, поэт придал ему обобщенный смысл. Мятежность, неуспокоенность, вера в святость протеста зазвучали современной болью, злободневным отсутствием общественного долга художника: судьба народная стала выражением и личной доли поэта:

И вечный бой! Покой нам только снится Сквозь кровь и пыль… Летит, летит степная кобылица И мнет ковыль… И нет конца! Мелькают версты, кручи… Останови! Идут, идут испуганные тучи, Закат в крови!

Экспрессивная живопись призвана тут создать обобщенный образ народной судьбы. Опять появляется излюбленный Блоком поэтический образ мчащегося коня. Бег степной кобылицы, мчащейся над ковыльными степями, под алеющим кровью закатом, — вечен, ибо вечен бранный путь народа, и только в сновидениях, сквозь кровь и пыль, маячит недостижимый покой. И стихотворение заканчивается скорбной строфой:

Закат в крови! Из сердца кровь струится! Плачь, сердце, плачь… Покоя нет! Степная кобылица Несется вскачь!

Но это эпическая скорбь, полная преклонения перед величием происходящей драмы. Все стихотворение становится введением к эпосу народной борьбы за правое дело. «Из сердца кровь струится!», ибо правое народное дело стало и личным подвигом поэта.