Образ певца Орфея в поэзии Цветаевой

Образ мифического фракийского певца Орфея, создателя музыки и стихосложения, привлекал М. Цветаеву своей трагической судьбой, которая чем-то напоминала ей свою собственную. В декабре 1921 года, когда создавалось это стихотворение, душа поэтессы разрывалась от тревоги не только за то, как сложится ее дальнейшая жизнь — вспомним, что была почти прервана связь с мужем, Сергеем Эфроном, оказавшимся в эмиграции,- но и за будущее России, раздираемой всеобщей ненавистью, гражданской войной, которую Цветаева не понимала и не принимала. Понятие об обыкновенном человеческом счастье было вытравлено общечеловеческой трагедией:

«…Не моя вина, что я с рукой По площадям стою — за счастьем…» («Пригвождена…», 1920).

Орфей не сумел обуздать свою страсть, нарушил запрет и навсегда потерял любимую. Миф об Орфее заканчивается гибелью самого певца. Разгневанные на Орфея за то, что он после смерти Эвридики избегал женщин, вакханки, спутницы бога виноделия Диониса, убили его, а голову и лиру бросили в реку. Римский поэт Овидий в «Метаморфозах», вспоминая это древнее сказание, писал, что уста поэта продолжали петь свои дивные песни. «И лира уверяла: — мира!» — первые христиане считали Орфея миротворцем, приход которого возвестил древнееврейский ветхозаветный пророк Исайя. «Так, к острову тому, где слаще, чем где-либо — лжет соловей…» — в «Метаморфозах» Овидия находим, что лиру и голову певца волны принесли к берегам острова Лесбос; таким образом, Лесбос стал, по древнему преданию, наследником патриарха греческой песни. Так греки пояснили появление на острове таких величайших лириков, как Алкей и Сапфо. «Не лира ль истекает кровью? Не волосы ли — серебром?» — в этих вопросах много личного. Сердце поэтессы истекает кровью, но источает свет любви и поэзии. Вспоминается стихотворение «Вскрыла жилы неостановимо…», написанное через много лет, но передающее почти те же чувства: жертвенность и одновременно мученичество во имя «венца» красоты и добра. «Где осиянные останки? Волна соленая,- ответь!» — можно предположить, что эти строки передают тревогу за судьбу Сергея Эфрона. Таким образом, в судьбе Орфея прослеживается линия жизни самой М. Цветаевой со всеми ее сложностями и болями. В очерке Марины Цветаевой «Мать и музыка» (1934) есть такие слова: «Мать не воспитывала — испытывала: силу сопротивления,- подастся ли грудная клетка? Нет, не подалась, а так раздалась, что потом — теперь — уже ничем не накормишь, не наполнишь. Мать поила нас из вскрытой жилы Лирики, как и мы потом, беспощадно вскрыв свою, пытались поить своих детей кровью собственной тоски. Их счастье — что не удалось, наше — что удалось! После такой матери мне оставалось только одно: стать поэтом». Как видим, поэтесса сознательно подчеркивает роль матери в формировании и развитии своего художественного таланта. От матери к дочери перешли та тонкая способность понимать искусство, то необыкновенное эстетическое чутье и та исключительная любовь ко всему прекрасному, без которых немыслим истинный художник, невозможен подлинный лирик. На что же следует обратить внимание, создавая портрет матери Марины Цветаевой? Мария Александровна Мейн (1868-1906) происходила из обрусевшей польско-немецкой семьи. Судя по книге «Воспоминания» Анастасии Цветаевой — сестры поэтессы, ее отец, Александр Данилович Мейн, принадлежал к кругу образованных и состоятельных людей. Мать Марии Александровны Мейн, Мария Лукинична Бернацкая, родилась и выросла в Польше. О ее красоте, духовной и физической, пишет и Анастасия Цветаева в своих «Воспоминаниях», и Марина, посвятившая ей стихотворение «Бабушке». Мария Александровна выросла по сути без матери (она «умерла, оставив дочь девятнадцати дней»). Воспитанием юной Мейн занимались отец, которого она обожала, и швейцарка-бонна. С ранних лет она поражала всех, кто знал ее, разнообразными способностями. Музыка, живопись, языки… Не случайно ее учителем музьпси была ученица Николая Рубинштейна — Муромцева, а уроки рисования она брала у живописца Клодта, автора известной картины «Последняя весна». В одном из писем Марина Цветаева, рассказывая о своей матери, писала: «Упоение музыкой, громадный талант (такой игры на рояле и на гитаре я уже не услышу!), способность к языкам, блестящая память, великолепный слог, стихи на русском и немецком языках, занятия живописью». Выйдя замуж за вдовца Ивана Владимировича Цветаева, Мария Александровна заменила его осиротевшим детям мать и родила двух дочерей — Марину и Анастасию. Трудно переоценить роль Марии Александровны в воспитании характера и развитии таланта будущей поэтессы. Марина Цветаева, составляя «Ответ на анкету», присланную ей в 1926 году Пастернаком для предполагавшегося издания Словаря революционных поэтов, подчеркнула, что матери она обязана всем самым главным в себе: «музыка, природа, стихи». Особенно она отмечала музыкальное воспитание. Первые уроки музьпси Мария Александровна давала Марине сама, а позднее отдала учиться в музыкальную школу В. Ю. Зограф-Плаксиной, в которой большое внимание уделяли развитию слуха и исполнительских навыков. Анастасия Цветаева писала, что семилетней девочкой Марина выступала в ученических концертах и проявила незаурядные способности. Сказывалась прекрасная дома
шняя подготовка. «Всю классику мы, выросши, узнавали, как «мамино» — «это мама играла…» Бетховен, Моцарт, Гайдн, Шуман, Шопен, Григ… Под их звуки мы уходили в сон». Как пример можно привести стихотворения поэтессы «Руан» (1917), посвященное национальной героине Франции Жанне д’Арк, и «Роландов Рог» (1921), повествующее о герое французского эпоса — рыцаре Карла Великого, Роланде, который, по преданию, погиб в неравной схватке с сарацинами. Эти сюжеты известны учащимся из курсов истории и литературы, и поэтому произведения, их интерпретирующие, будут восприняты с особым вниманием.