Осмысление событий войны в литературных произведениях

Чем только не приходилось заниматься писателям в дни войны — вплоть до наставлений по борьбе с танками противника! Если в этом была нужда а она возникала постоянно в армейских газетах поэты писали репортажи, драматурги международные обзоры, прозаики и критики стихотворные фельетоны. Никто не мог уклониться от повседневной «черной» газетной работы — не имел права. «Я писал, — вспоминал Твардовский, очерки, стихи, фельетоны, лозунги, листовки, песни, за метки — все». Можно долго рассказывать, в каких условиях приходилось писателям работать, как доставался им материал, когда они хотели непременно получить его из первых рук.

В таких мало располагающих к сосредоточенной творческой работе условиях были созданы книги, которые не потускнели за прошедшие десятилетия, не перечеркнуты временем, — назову хотя бы некоторые из них. Поэзия — «Василий Теркин» Твардовского, «Сын» Антокольского, «Февральский дневник» Берггольц, лирика Ахматовой, Симонова, Суркова, Сельвинского, Шубина, Гудзенко. Публицистика и художественная проза статьи Алексея Толстого, «Сталинградские очерки» Грассмана и «Письма к товарищу» Горбатова, очерки и рассказ Платонова и Довженко «Волоколамское шоссе» Бека и «Дни и ночи» Симонова, «Перед восходом солнца» Зощенко и «Молодая гвардия» Фадеева. Драматургия — «Русские люди» Симонова, «Фронт» Корнейчука, «Нашествие» Леонова. Высокого уровня правды достигла литература — такого, что в мирное время, а первые послевоенные или последние сталинские годы, в пору нового идеологического помрачения, она так или иначе, вольно или невольно проверяла себя.

И как бы далеко потом Грассман и Симонов ни ушли в осмыслении событий войны, их поздние книги не противоречат тому, что они писали в войну, они не опровержение, а продолжение, развитие, углубление. Внимательный читатель и добросовестный исследователь не могут не заметить связи между «Сталинградскими очерками» Грассмана и романом «Жизнь и судьба», между «Днями и ночами» Симонова и трилогией «Живые и мертвые». Снова начались гонения в литературе. Разгромная критика очерков и рассказов Платонова, «Перед восходом солнца» Зощенко. Но в ту пору все это мало кому было понятно, надеялись и верили, что после того, как литература столь самоотверженно сражалась, защищая страну, столько сделала для Победы, возвращение к старому невозможно. И народ, заканчивая так трудно ему давшейся, стоившей стольких жертв Победой эту кровавую войну, надеялся и верил, что завоевал неоспоримое право на свободу, добро и правду… Сразу после войны со всей остротой и драматизмом возникла проблема исторической правды.

На приеме в Кремле в честь командующих войсками Красной Армии 24 мая 1945 года Сталин сказал: «У нашего правительства было не мало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в 1941- 1945 годах, когда наша армия отступала, покидала родные нам села и города Украины, Белоруссии, Молдавии, Ленинградской области, Прибалтики, Карело-Финской республики, покидала, потому что не было другого выхода. Иной народ мог бы сказать правительству: вы не оправдали наших ожиданий, уходите прочь, мы поставим другое правительство, которое заключит мир с Германией и обеспечит нам покой». Сегодня может казаться, что эти слова, этот комплимент народу открывали путь, подталкивали к серьезному, основательному историческому исследованию — в том числе и в художественной литературе — войны, к постижению ее уроков, оплаченных миллионами жизней, большой кровью.

Страна пришла к победе на последнем дыхании, разоренной, обезлюдевшей — почти полностью были скошены целые поколения. Тысячи сел были сожжены дотла, сотни городов превращены в руины. Великая — действительно великая, определившая судьбу страны и мира, победа была нестерпимо горькой. Свидетельствует лирическая поэзия. Вот какой виделась Родина и Победа тогда очень разным поэтам — совпадение поразительное. Илья Эренбург:

Она была в линялой гимнастерке, И ноги были до крови натерты. Она пришла и постучалась в дом. Открыла мать. Был стол накрыт к обеду. «Твой сын служил со мной в полку одном, И я пришла. Меня зовут Победа». Был черный хлеб белее белых дней, И слезы были соли солоней. Все сто столиц кричали вдалеке, В ладоши хлопали и танцевали. И только в тихом русском городке Две женщины, как мертвые молчали.

Константин Симонов:

Не той, что из сказок, не той, что с пеленок, Не той, что была по учебникам пройдена, А той, что пылала в глазах воспаленных, А той, что рыдала, — запомнил я Родину. И вижу ее, накануне победы, Не каменной, бронзовой, славой увенчанной, А очи проплакавшей, идя сквозь беды, Все снесшей, все вынесшей русской женщиной.

Стихотворение Симонова было напечатано лишь через двадцать лет после того, как было написано. Это было в порядке вещей. Удивляться надо тому, что стихотворение Эренбурга проскочило в печать. Ведь Сталин совершенно по — иному оценивал положение дел, за несколько дней до Победы — 1 мая 1945 года он внушал советским людям, что «наша социалистическая экономика укрепляется и растет, а хозяйство освобожденных областей, разграбленное и разрушенное немецкими захватчиками, успешно и быстро возрождается». Похоже, у Сталина не было никакого желания вспоминать войну. Сколько бы не писали тогда о его беспримерном полководческом гении, все это, разумеется, по команде и сценариям вышколенных идеологических служб, он не забывал пережитого в первый год войны страха и унижения.