Поэтика стихотворного романа в русской литаратуре

Вернемся еще раз к поэтике завершения стихотворного романа. Уже достаточно много писалось о завершенности «Онегина» в форме неоконченности. Отмечена также роль прозаических фрагментов при окончании пушкинского романа («Примечания», «Отрывки из путешествия Онегина»). Нечто подобное видим и при окончании «Свежего преданья», которое, вопреки сложившемуся мнению, вполне можно считать завершенным произведением. Изложив конспективной прозой целых четырнадцать глав стихотворного романа на нескольких страницах, Полонский как бы угадал, что стихотворный роман строится мимо фабульной занимательности. Интенсивный прозаический текст выступил в функции графического эквивалента экстенсивного стихотворного текста и тем самым спас роман Полонского именно как стихотворный. В противном случае стихи имели бы вид вялой прозы, как то случилось с романом в стихах Н. Панова «Владимир Волгин» (1900).

Однако случай с «Возмездием» гораздо сложнее. О какой-либо оконченности в форме неоконченности здесь не может быть речи. Роман действительно оставлен Блоком на полпути. Отсутствует почти вся вторая глава и окончание третьей, совсем нет эпилога. И все же можно в какой-то мере, пусть приблизительно, представить «Возмездие» полностью. Это вовсе не значит, что роман можно и тем более нужно реконструировать. Просто Блок отчасти компенсировал недостающий стиховой текст в прозаическом пересказе «Предисловия». К тому же можно, если на этот раз в порядке исключения нарушить обычные правила установления и прочтения канонического текста, читать подряд беловые и черновые куски второй и третьей глав, как это напечатано в пятом томе двенадцатитомного издания Блока (1933). Это исключение из правил может быть даже семантически оправданно. Глубоко прочитывается, например, прозаическая концовка второй главы, когда герой верхом на лошади, «пропадая на целые дни — до заката, «…» очерчивает все большие и большие круги вокруг родной усадьбы». Так или иначе, объяснив причины незаконченности поэмы и пересказав ее, Блок тем самым все-таки закончил «Возмездие», и большие фрагменты текста как бы перестраиваются из линейного порядка в круговой, располагаясь вокруг эпицентра, созданного «Предисловием». Оно надстраивает над текстом поэмы или романа в стихах структурный план метаповествования, выполняя роль авторского плана в «Онегине» и обеспечивая целостность произведения.

Таким образом, жанровые формы романа в стихах от Пушкина до Блока варьируют различные способы открытой структуры, где внешняя незавершенность обязательна. Это черта жанра. Вместе с тем обрывающийся текст «Свежего преданья», несмотря на игру с «пропущенным» текстом, представляет собою постепенно развертывающуюся, непрерывную ленту. В «Возмездии» по-другому. Если согласиться, что в сознании художника произведение существует до его реализации в тексте в виде некой идеальной целостности, «построено в голове», то «Возмездие» видится не столько недостроенным текстом, сколько взорванным внутренним единством, которое структурно-семантически и оформлено в облике взрыва, с разлетающимися от эпицентра «Предисловия» во все стороны фрагментами белового и чернового текста. В век научно-технических, информационных, демографических и прочих «взрывов» блоковское «Возмездие» выступает как их предзнание и отображение. «В эпохи бурь и тревог» Блок писал не только «о постройке большой поэмы», но и о «мировом пожаре», о «крушениях», как он надеялся, благотворных.

В результате, бегло Взглянув на схему развертывания жанровых потенций русского стихотворного романа после «Евгения Онегина», мы можем предварительно утверждать следующее. «Евгений Онегин» сразу достиг высшей ступени жанра романа в стихах благодаря удачному стечению в одной точке многих генетических линий, большею частью чужеродных. Соответственно этому, и воздействие самого «Онегина» пошло, главным образом, на стимулирование различного рода боковых жанров. Но и прямая преемственность романа в стихах не оказалась закрытой. Она проходила не по линии восходящей эволюции, сначала дала ряд эпигонских подражаний, из которых буквально единицам удалось выделиться из потока («Свежее преданье» Полонского), и даже повлиять на более далекие образцы, авторы которых пытались вступить в соревнование с «Онегиным» («Возмездие» Блока). Дальнейшее развитие жанра происходит на путях отталкивания от «Онегина» при сохранении отдаленной связи с ним и деформированных, а частично и перегруппированных его жанровых признаков («Пушторг» Сельвинского, «Спекторский» Пастернака, «Поэма без героя» Ахматовой, «Василий Теркин» Твардовского и др.).