Полемический замысел романа «Преступление и наказания» Ф. М. Достоевского

Замысел «Преступления и наказания» возник у Достоевского на основе глубокого осмысления самых живых, самых злободневных явлений русской действительности середины 60-х гг. Рост нищеты, пьянства, уголовных преступлений, смещение нравственных норм, «шаткость в понятиях», эгоизм, анархическое своеволие новейших дельцов и крайняя беспомощность «униженных и оскорбленных», способных только к стихийному индивидуалистическому бунту,- все это было предметом пристального изучения писателя.

Противоречия, резко обозначившиеся в пореформенной действительности, прямо отразились в романе — идеологическом по своей структуре, социально — философском по содержанию, трагическом по раскрытию и истолкованию поставленных в нем проблем.

Создавая Роман, Достоевский использовал уже имеющиеся литературные традиции. В частности, можно заметить, что существуют преемственные связи главного героя произведения — Раскольникова с целой галереей героев русской и мировой литературы: с пушкинскими Сальери и Германном , лермонтовскими Арбениным и Печориным , Корсаром и Манфредом у Байрона, Растиньяком и Вотреном у Бальзака , Жюльеном Сорелем у Стендаля и т. д.

Особенно дорог был для автора «Преступления и наказания» роман Виктора Гюго «Отверженные». Достоевский считал, что «Отверженные» имеют всемирное значение, так как в них выражена с необычайной силой основная мысль всего искусства XIX в.- восстановление падшего человека.

Литературных ассоциаций в «Преступлении и наказании» много, но особое значение автор придавал своей полемике с романом Чернышевского «Что делать?», начатой еще в «Записках из подполья». Чернышевский надеялся на обновление русской жизни путем революционной борьбы, он верил в разум человека. Достоевский же, напротив, считал невозможным разрешение общественных противоречий на разумной, рациональной основе.

Разумихин, который в данном вопросе, по нашему мнению, близок к позиции автора, решительно возражает против популярного лозунга: «Преступление есть протест против ненормальности социального устройства — и только…» Он отрицает роковое, фатальное влияние среды на человека, потому что при этом не принимается в расчет человеческая натура. «С одной логикой нельзя через натуру перескочить!» — восклицает Разумихин. Он не признает возможности переустройства общества на разумных началах с помощью одной только логики. Разум обманчив.

С помощью логических отвлеченных рассуждений можно оправдать буквально все — даже преступление.

Вспыльчивый Разумихин предлагает следователю Порфирию Петровичу на спор доказать, что цвет его ресниц находится в прямой зависимости от величины колокольни Ивана Великого: «Ну, да хочешь, я тебе сейчас выведу,- заревел он,- что у тебя белые ресницы единственно оттого только, что в Иване Великом тридцать пять сажен высоты, и выведу ясно, точно, прогрессивно и даже с либеральным оттенком? Берусь!..» А ведь, пожалуй, и выведет! Что уж говорить о Раскольникове, который с помощью разума отточил, как бритву, свою теорию — и мы знаем, к чему она привела на практике.

Итак, логика или натура, «арифметика» или чувство, ум или сердце, бунт или смирение — вот те координаты, которые определяют идейную направленность романа Достоевского.

Разумеется, смысл «Преступления и наказания» вовсе не сводится только к полемике с Чернышевским. Автор романа поставил перед собою задачу более общую, мы бы даже сказали, более глобальную. Речь идет о месте человека в мире, о судьбах даже не одного человека, а человечества. Потому-то и было для Достоевского совершенно неприемлемо расхожее выражение «среда заела».

Он исходил из совершенно иной — христианской идеи о нравственной ответственности каждого человека не только за собственные поступки, но и за всякое зло, которое совершается в этом мире.