Проблема судьбы

Основная черта характера Печорина — стремление к самопознанию: он постоянно анализирует свои мысли, поступки, желания, симпатии и антипатии, пытаясь раскрыть корни добра и зла в одном человеке: «Я иногда себя презираю… не оттого ли я презираю других…», «Зло порождает зло», «А что такое счастье?., если б все меня любили, я в себе нашел бы бесконечный источник любви». Чтобы понять образ Печорина, следует вспомнить и сопоставить две его самохарактеристики. Первая полна романтики: «Я, как матрос, рожденный и выросший на палубе разбойничьего брига; его душа сжилась с бурями и битвами, и, выброшенный на берег, он скучает и томится, как ни мани его тенистая роща, как ни свети ему мирное солнце…» А подводя итоги своей жизни в ночь перед дуэлью, Печорин более резок: «Я — как человек, зевающий на бале, который не едет спать только потому, что еще нет его кареты» — вырваться из этой скуки можно лишь в смерть. Печорин приходит к горькому для себя открытию: «Неужели… мое единственное назначение на земле — разрушать чужие надежды?

С тех пор, как я живу и действую, судьба как-то всегда приводила меня к развязке чужих драм, как будто без меня никто не мог бы ни умереть, ни прийти в отчаяние. Я был необходимое лицо пятого акта; невольно я разыгрывал жалкую роль палача или предателя. Какую цель имела на это судьба?..» Скука, овладевшая Печориным, ведет к равнодушию к собственной жизни: «Что ж? умереть так умереть: потеря для мира небольшая; да и мне самому порядочно уж скучно»; «И, может быть, я завтра умру!., и не останется на земле ни одного существа, которое бы поняло меня совершенно.

Одни почитают меня хуже, другие лучше, чем я в самом деле… Одни скажут: он был добрый малый, другие — мерзавец!.. И то и другое будет ложно. После этого стоит ли труда жить? а все живешь — из любопытства; ожидаешь чего-то нового…» Это «любопытство» и есть главный стержень его жизни; не случайно по дороге на дуэль Печорин в разговоре с доктором Вернером вернется к этой мысли: «Из жизненной бури я вынес только несколько идей — и ни одного чувства.

Я давно уж живу не сердцем, а головою. Я взвешиваю и разбираю свои собственные страсти и поступки с строгим любопытством, но без участия». Это любопытство заставляет Печорина вмешиваться в жизнь «честных контрабандистов», бесконечно испытывать любовь Веры и дружбу Вернера, добиваться любви княжны Мери, вести смертельную игру на краю пропасти с Грушницким — все время испытывать судьбу. Печорин видит, что природе нет дела до их радостей и страданий, а человеческое существование слишком мало в сравнении с ней, тем не менее, он глубоко чувствует природу, понимает «просто прекрасное»: «Какая бы горесть ни лежала на сердце, какое бы беспокойство ни томило мысль, все в минуту рассеется; на душе станет легко, усталость тела победит тревогу ума.

Нет женского взора, которого бы я не забыл при виде голубого неба, или внимая шуму потока, падающего с утеса на утес». Спор о предопределении, с которого начинается «Фаталист», центральный вопрос жизни для Печорина: «И если точно есть предопределение, то зачем же нам дана воля, рассудок? почему мы должны давать отчет в наших поступках?..» Именно это заставляет Печорина превращать жизнь в цепь экспериментов над собой и окружающими. Герой уверен, что он «играл роль топора в руках судьбы» и что он «как орудие казни… упадал на голову обреченных жертв, часто без злобы, без сожаленья».