Ранняя экспрессионистская поэзия

Своеобразное единство экспрессионистского течения не в последнюю очередь проявлялось в том, что в целом оно как бы заслоняло отдельных его представителей: сущность и художественные достижения экспрессионистов трудно проследить в творчестве отдельных авторов, тем более что жизненный и творческий путь многих поэтов-экспрессионистов рано оборвался.

Всего лишь несколькими годами ограничилось литературное творчество Георга Гейма (1887-1912). Он был одним из самых одаренных и характерных представителей экспрессионистской поэзии.

Разрыв с семьей (отец Георга Гейма был прусским чиновником юстиции), скандал в школе (Гейм исключен из берлинской гимназии), студент юридического факультета без желания учиться, стажер-судья без всякой склонности к своей профессии — такова биография поэта, почти стереотипная для многих экспрессионистов. Однако далеко не у всех подобные биографические обстоятельства порождали столь радикальные бунтарские настроения, как у Георга Гейма: «…безысходный энтузиазм душит меня в это банальное время. В своих грезах наяву я вижу себя Дантоном, бойцом на баррикаде, я не мыслю себя без фригийского колпака» 44.

Этот энтузиазм ненависти находил для себя выход только в литературе. Китс, Шелли, Бодлер, Верлен, Рембо, а из немецких поэтов — Клейст, Граббе и Бюхнер стали кумирами для Георга Гейма и его поколения. В 1911 году вышел сборник стихов Георга Гейма «Вечный день», оставшийся единственным прижизненным изданием. Уже посмертно была напечатана книга «Umbra vitae» («Тени жизни», 1912). Ему виделось, как на города ложились тени, а в них росли «гигантские демоны». В тяжелых ритмах и полных контрастов образах запечатлены видения переворотов и «Войны»:

Пробудился тот, что непробудно спал. Пробудясь, оставил сводчатый подвал. Вышел вон и стал, громадный, вдалеке, Заволокся дымом, месяц сжал в руке.

В 1912 году Гейм утонул, катаясь на коньках на Хафеле.

Многие из поэтов-экспрессионистов стали жертвами войны: Альфред Лихтенштейн (1889-1914), Эрнст Вильгельм Лотц (1890-1914), Эрнст Штадлер (1883-1914), Август Штрамм (1874-1915), Георг Тракль (1887-1914). Для тех, кто остался в живых, экспрессионизм оказался лишь общим промежуточным этапом для дальнейшего самоутверждения в весьма различных направлениях. Он имел совершенно несхожее значение для Иоганнеса Бехера и Гот-фрида Бенна, для Вальтера Газенклевера и Рудольфа Леонгарда, для Франца Верфеля и Ивана Голла. Понятие «поэт-экспрессионист» имеет, таким образом, довольно ограниченное приложение, поскольку оно адекватно характеризует лишь нескольких рано умерших поэтов, чей творческий путь преждевременно оборвался. Экспрессионистскую поэзию определяет, по существу, ряд основных мотивов, которые появились в разрозненных стихах примерно полусотни поэтов; затем эти мотивы видоизменялись, причем диалектика литературного процесса была такова, что он приводил этих поэтов к совершенно различным результатам.

Собственно говоря, лирика раннего экспрессионизма не принесла с собою принципиально новых тем по сравнению с поэзией предшественников. Его основное содержание достаточно отчетливо прослеживается в первых сборниках Эльзы Ласкер-Шюлер (1876-1945) — «Стикс» (1902) и «Седьмой день» (1905), за которыми последовали «Еврейские баллады» (1913). Выразившееся не только в стихах, но и во всем жизневосприятии неутолимое стремление прорвать оболочку отчужденности между людьми благодаря первозданным человеческим чувствам любви и дружбы сделало Эльзу Ласкер-Шюлер одним из ведущих поэтов экспрессионизма. Ее стихи также лишь продолжали мотивы «позднебуржуазной поэзии», однако эти стихи были новыми по лирической экспрессии и силе обобщения. Элегическое предощущение кризиса и упадка в духе Рильке и Гофмансталя сменилось в стихах Э. Ласкер-Шюлер экспрессионистским мотивом «конца света».

«Конец света» — именно так называлось одно из напечатанных в 1911 году стихотворений ставшего впоследствии жертвой нацизма Якоба Ван Годдиса (1887-1942):

Слетает шляпа с головы буржуя, Крик в воздухе сковал безликий страх. Треск падающих крыш. И слышно — негодуя, Вздувается вода в размытых берегах. Уж буря здесь. Плотин крутые груди Штурмуют дикие моря ордой валов. И насморком застигнутые люди, И гулкий грохот рухнувших мостов.

Много лет спустя Бехер вспоминал: «Две эти строфы, эти восемь строк, казалось, превратили нас в совсем иных людей, они возвысили нас, вырвав из бюргерской затхлости, которую мы ненавидели, но не знали, как от нее избавиться. Эти восемь строк открыли нам выход… мы пели их, бурчали себе под нос, мы шли с ними в церковь и, твердя их про себя, сидели с ними на велогонках. Мы выкрикивали их друг другу на улицах, будто лозунги, с одного тротуара на другой…» 45

Новым и неожиданным в этом стихотворении было простое нанизывание образов, каждый из которых занимал одну строку и казался сам по себе бессмысленным и странным, а вместе они подчинялись капризу автора, заставлявшего соседствовать забавную чепуху и всемирные катастрофы. Это будило тревожное предчувствие того вселенского беспорядка, который и оправдывал название стихотворения.

Симультанность, напряженность выразительных средств за счет нанизывания однородных образов стали определяющим композиционным принципом экспрессионистических стихов. У Георга Тракля они проникнуты безысходной тоской. В ранних стихах Готфрида Бенна (1886-1956) мотив «конца света» оборачивается цинично-холодным взглядом на физическое разложение («Мужчина и женщина, проходя по раковому бараку»). У других поэтов — зачастую в одном и том же стихотворении — тот же мотив переплетается, однако, с противоположной темой, и именно их столкновение рождает особый дух экспрессионистической поэзии, привнесший новую струю в современную буржуазную литературу. Известное стихотворение Эрнста Штадлера называется «Прорыв», и это название характеризует одну из основных тем раннего экспрессионизма, диалектически связанную с метафорикой «конца света». Жизнеощущение неукротимой молодости, стремление к новым горизонтам пронизывает в равной степени как стихотворение Ван Годдиса «Конец света», так и стихотворение «Юные кони» Пауля Больдта (1883-1918 или 1919), причем оба этих стихотворения представлялись современникам ключевыми для экспрессионистической поэзии.

Под собою не чуя ног, вслед за ветром несется в погоню по зеленым лугам табунок: кони юные! Юные кони!

Над бурьяном, над ямой с водой распластались в летящем беге серый в яблоках, чалый, гнедой, вороной, белый, рыжий, пегий!

Конь покорно замедлит шаг, подойдет и вздохнет глубоко. В человечьих жестких глазах робко дрогнет конское око.

В простых образах природы, лишенных манерности и формалистических изысков, звучит мечта о полнокровной, стремительной жизни, причем в других стихах эта мечта перерастает в мечту о переменах и преобразованиях в обществе. Действительно, в поэзии раннего экспрессионизма вновь появляется ряд ключевых понятий, утративших былое значение в современной буржуазной литературе. Так, например, Франц Верфель (1890-1945) назвал одно из своих стихотворений «Призыв к революции» (1914). В нем, правда, нет конкретных представлений о социальной революции, но все же есть пафос отрицания существующего жизненного уклада:

Всю низость постигни, и сам вырастай,

Проклятие крикни, и смело сгорай,

Против старого мира воздвигни новой жизни

Сверкающий край!

С пафосом отрицания связан еще один мотив ранней экспрессионистской поэзии: страстная, но несколько расплывчатая мечта о братстве всех людей. «Быть близким тебе, человек! — единственная мечта». Этими строками начинается стихотворение, открывающее сборник стихов Франца Верфеля «Всемирный друг» (1911), а заканчивается оно следующими строками:

Моему желанью быть со всеми И с тобою вместе не препятствуй! Да настанет на планете время Общечеловеческого братства!

Местом подобной встречи неизменно оказывается город. Именно здесь разворачиваются основные события, находящие свое отражение в стихах. Ритмы города, быстрая смена контрастных образов привели к тому, что вслед за не вполне удачными попытками натуралистов экспрессионисты, по существу, первыми открыли «поэзию большого города». Бехер пел свой «гимн городам». Гейм заклинал «демонов города». А. Лихтенштейн запечатлел в пастельных «моментальных снимках» будни города. Пауль Цех (1881-1946) посвятил свои стихи пролетариям предместий и промышленных районов Рура.

Рене Шикеле видел в городе арену будущей решающей схватки в борьбе за власть; на бесконечных улицах города поэты-экспрессионисты встречали тех, кого считали близкими себе: нищих, проституток, отверженных. Но здесь же им виделись также бунтари, которыми они хотели стать и сами.