Рассказ о Безуховых в эпилоге романа «Война и мир»

Были ли счастливы Безуховы? Наташа, как и Марья, поглощена семьей. Рассказывая о том, насколько «опустилась» Наташа после замужества, Толстой полемизировал с движением за женскую эмансипацию, обострившимся в России в конце шестидесятых годовпредварил новый портрет Наташи ядовитой фразой: «Наташа жила в таком отсталом веке и была так недоразвита, что ей простится то, что чем больше она вникала не умом, а всей душой, всем существом своим в занимавший ее предмет», тем больше она сосредотачивала на нем свои силы. Не «самку» в грубом смысле изобразил Толстой в Наташе, как это в большинстве работ отмечено. Хотя он сам говорил, что в ней чаще «видна была одна сильная, красивая и плодовитая самка», но на самом деле в образе Наташи создан тот идеал женщины, который соответствовал мировоззрению Толстого.

Наташа погрузилась в семью, но несколько иначе, чем Марья. «Нося, рожая, кормя детей», она в то же время принимала «участие в каждой минуте жизни мужа». В этом была ее сила.

Пьер «со времени женитьбы, после необычайных открытий, сделанных им о том, что настоящее супружество есть подвластность, с удовольствием покорился своей участи и в этой подвластности нашел новые силы и опору».

Рассказ о Безуховых пронизан мыслью о том, что они во всем всегда внутренне между собой согласны. Интересы Пьера, его участие в общественной жизни, его мировоззрение близко и дорого Наташе. «Всему, что было умственным, отвлеченным делом мужа, она приписывала, не понимая его, огромную важность и постоянно находилась в страхе быть помехой в этой деятельности мужа». Ради того, чтобы подчеркнуть душевное единство супругов, создана короткая сцена в детской после возвращения Пьера из Петербурга. «Несмотря на многое интересное, что нужно было переговорить, ребенок в колпачке с качающейся головой поглощал все внимание Пьера».

Роль Наташи, выходила за пределы семьи. Если бы осуществился замысел романа «Декабристы», судьба Наташи стали бы судьбой жены декабриста. Завершает эпилог (как в первой редакции его, так и в окончательной) пятнадцатилетний Николенька Болконский. Своего дядю Николая он любил, но «с чуть заметным оттенком презрения». Предметом его «восхищения и страстной любви» был Пьер. Николенька «не хотел быть ни гусаром, ни георгиевским кавалером, как дядя Николай, он хотел быть ученым, умным и добрым, как Пьер».

Он слушал спор Пьера с Николаем, и «всякое слово Пьера жгло его сердце». Ему важно было узнать, согласился ли бы с Пьером его отец. Пьер подтвердил это. Взволновавший мальчика спор претворился в страшный сон, увиденный им в ту же ночь. Он видел себя и Пьера в касках впереди огромного войска, «легко и радостно несущимся к цели». Пьер вдруг заменился отцом, который «ласкал и жалел» сына. Проснувшись от рыданий, Николенька думал о том, какой «чудный человек» дядя Пьер, и мечтал о том, что он сделает то, чем бы отец его был доволен. В эпилоге нет князя Андрея; его роль продолжит сын, будущий декабрист.

Когда, много лет спустя, Толстого спросили, должен ли был бы Николенька Болконский выступить в романе из эпохи декабристов, Толстой «с улыбкой, осветившей его лицо, сказал: — О, да! Непременно!» Повествование о судьбе «полу-вымышленных» героев романа закончено. Оно вылилось из-под пера автора стройно и не подвергалось переделкам ни в плане идейном, ни композиционном.