Кобзари, лирники, бандуристы в своих думах и песнях воссоздали историю украинского народа, героические и трагические ее страницы, эмоционально приподнято воспели жизнь людей. Одни из них странствовали селами, другие приставали к казакам и сопровождали их в походах. Кобзари всегда были там, где решалась судьба страны и простых людей.
Они были не только свидетелями, а и участниками народных восстаний. Кобзари создавали, боролись и умирали, как сотни казаков-повстанцев.
История украинского кобзарства богата именами певцов, которые вписали не одну блестящую страницу в летопись национальной культуры. Среди них: Остап Вересай, Иван Стрелка, Федор Холодный, Михаил Кравченко и прочие. Сегодня, когда возрождается Украина, ее культура и традиции, особое внимание отводится и кобзарскому искусству.
Оно не умерло. Широко известными стали имена народных певцов-кобзарей Федора Кушнерика, Егора Мовчана, Павла Мовчана, Григория Ельченко. По инициативе Украинского фонда культуры в Кагарлыкском районе Киевской области на базе Стритовской восьмилетки открыта школа углубленного изучения музыки и кобзарского дела.
В ней учатся дети из разных регионов Украины. Квалифицированное преподавание по профилю обучения проводит известный кобзарь, заслуженный артист республики В. Литвин и другие мастера кобзарского дела. Верю, что песня поможет воскресить любовь к Земле, а кобзари — разбудить волю и желание к действию. Это — спикеры души этноса, его веры, исторического оптимизма.
Для меня будущее украинского народа открывает реальность гармоничной жизни, где кобзари займут важное место, как творцы новой ступени сознания, бессмертной души народа.
Приятно становится от мыслей о том, что и моя жизнь была освещена незабываемой радостью от созерцания и слушания живого кобзаря. Случилось это три года назад — 9 марта, в день рождения Шевченко. В Канев, на Монашескую гору, мы с родителями поехали специально, чтобы собственными глазами увидеть «и поля широкополые, и Днепр, и кручи». Там и состоялась моя первая встреча с современным кобзарем. Представьте себе: величественная бронзовая фигура Шевченко, до которой «дорастают лишь тополя, к ней другим тяжело дорасти» (М.
Тимчак); прозрачная голубизна весеннего неба и… неповторимое кобзарское пение. Небольшая, но голосистая бандура, казалось, сама рождает волшебные звуки. Звучала песня «Ревет и стонет Днепр широкий». Казалось, что это звучит не человеческий голос, а бурлит непреодолимая стихия, которая пленит мои мысли, обнимает душу и куда-то неудержимо несет на своих бессмертных крыльях.
Эта стихия будто бурлила и в самом кобзаре.
Неслыханный еще мною темперамент, высокое творческое горение, вдохновение большого мастера захватили меня. В беспредельно волшебном голосе кобзаря было столько жизни со всеми ее красками, столько жизненной силы и непреодолимого мужества, что не восхищаться его своеобразной красотой было невозможно. Возможно, я впервые тогда задумался, насколько могущественной силой была и остается украинская песня, и каких чар приобретает она в кобзарском выполнении. Люди, которые живут песней, — думается мне сейчас, — умеют передать ее первозданную красоту и силу.
Они способны сказать самое потаенное и самое дорогое. Они воистину бессмертные люди. Так было и в далекие времена казачества, так есть и теперь, так будет всегда.
… Песни сменяли друг друга. Звучала вторая, третья, четвертая. Солнечное дрожание рассыпалось и отблескивало в кружеве струн, а кобзарь все играл и играл.
Играет он мне и до сих пор.
Говорят: не имеет украинская песня ни конца, ни начала. А еще говорят: украинская нация — самая певучая на земле. Наверное, все-таки правду говорят. Сумели же мы воспеть свою душу на калиновых кистях и легких ветрах, на ясных звездах и тихих водах. Это возле окон нашего детства ходил сон.
Это наша юность вслушалась в тоскливый плач Марусеньки, которая «проплакала свои ясные глаза», провожая казаков в поход. О песне как душе народа, без которой бы мы едва ли состоялись как нация, писали Т. Шевченко и И. Франко, Леся Украинка и А. Малышко. Эту неопровержимую истину понимают и принимают все.
Или — почти все. Но почему же тогда нашу песню мы все реже и реже слышим, не говоря уже о том, чтобы ее петь!? Возможно, всему виной является время, которое имеет, как известно, свойство изменяться, а вместе со временем изменяемся и мы.
Даже в нашу неистовую эпоху старые связи или столетние традиции рвутся тяжело, болезненно, но все ж таки они рвутся. Проблема здесь даже не в том, что к сотням других наших бед прибавляется еще одна, проблема потери чего-то чрезвычайного, крайне нужного, без чего тяжело, а иногда и невозможно прожить.
Безусловно, это очень острая проблема, которую нужно немедленно решать. Но не прикажешь же петь, когда не поется, петь именно так как надо. И кто законодатель этого «надо»?
И кто исполнители? Вопросы, на которые, думаю, никто и никогда не ответит.