Роман-завещание Томаса Манна

В романе-завещании Т. Манн сделал своего представителя Германии музыкантом — это позволяло, в соответствии с новыми взглядами писателя, оттенить трагические коллизии в судьбе немецкого народа. Конечно, дело было не в самой музыке. Но поворот музыки от активной и нравственной (ХVI в.) к опьяняющей и деморализующей (Вагнер) казался Т. Манну симптоматичным для страны, чьи «революции не удались одна за другой…» (90, 10, 317).

Писатель проводит параллель между историческим развитием Германии и эволюцией ее музыки, полагая, что она оставалась страной контрреволюции, направленной против Просвещения, а это Томас Манн немедленно связывает с бунтом музыки против литературы, «мистики против ясности» (90, 10, 321).

Роман, законченный в 1947 г., не мог не быть романом немецкой «катастрофы». Роман был начат в 1943 г. и опубликован в 1947 г. Одной из важнейших была проблема вины и ответственности Германии за совершенное фашизмом злодеяние. Насколько жгучим оставался интерес к ней, свидетельствуют и поиски самого выдающегося писателя ФРГ Г. Белля, пытавшегося определить вину «пастырей» (интеллигенции), которые «не пасли овец своих».

Т. Манн всю жизнь интересовался одной проблемой — судьбой буржуазной культуры «эпохи конца». К ней он шел через искусство. Искусство становится для него средством выражения любых проблем современности, как бы «парадигмой всеобщего» (90, 9, 60).

Раньше — в «Будденброках», в новеллах «Тристан», «Тонио Крегер», «Смерть в Венеции» проблема «жизнь и искусство» ставилась по-другому. От метафизического противопоставления жизни и искусства, здоровья и болезни, бюргера и художника Т. Манн пришел к постановке вопроса о взаимосвязях и сложных взаимовлияниях этих понятий. Два независимых метафизических ряда были диалектически объединены в «Докторе Фаустусе» в новых для писателя категориях — единства мира жизни и мира смерти, единства разных областей деятельности, из которых состоит жизнь человеческого духа.

«Доктор Фаустус» — это произведение, секреты которого раскрываются не так-то просто и требуют огромной интеллектуальной подготовки читателя. В критике его трактуют и как роман-завещание, роман-исповедь, вобравший в себя «всю Германию» с ее добром и злом, ее неисчерпаемостью и неповторимостью. Если «Евгения Онегина» Пушкина считают энциклопедией жизни русского общества ХIХ века, то и «Доктор Фаустус»-произведение энциклопедического размаха. Томас Манн называл его «тайной исповедью», устраивая в нем суд, хотя одним из них был он сам, его прошлые взгляды, его прошлая жизнь в европейской культуре. В орбиту романа оказались втянутыми различные явления европейской истории, музыки, философии, литературы. Но в то же время «Доктор Фаустус» — это энциклопедия жизни немецкой нации на протяжении веков.

Я вспоминаю наши беседы с глубокоуважаемой А. В. Русаковой, моим научным руководителем из Ленинградского Университета. Среди многих других маститых советских исследователей немецкой литературы, А. В. Русакова занимает свое особое достойное место. Именно она на протяжении всей своей научной жизни занималась творчеством Т. Манна и «Доктором Фаустусом», в частности.

Конечно, в те годы, будучи начинающей аспиранткой, я не могла владеть обширной научной информацией. Занимаясь исследованием творчества Г. Белля, мой круг интересов ограничивался западногерманской литературой с упором на трагическую для нее проблематику — вины и ответственности немцев перед другими народами за зло, содеянное фашизмом. И тогда для меня в творчестве Г. Белля, выдающегося писателя-гуманиста, пацифиста, католика многое было зашифровано, но больше всего в советской критике делался упор на социально-политическую направленность его произведений.

И потом, долгие годы так или иначе и в лекциях, и в научных исследованиях передо мной вставали вопросы, требующие ответа. Почему так сложилось, что Германия, находясь в центре Европы, соседствуя с такими странами как Франция, Англия проживала на протяжении веков особую, обособленную от многих общеевропейских процессов, судьбу. Революции в Англии, эпоха Просвещения во Франции, завершившаяся великой Французской буржуазной революцией, дальнейший ход исторического развития этих стран побуждает нас проводить параллели с Германией, искать глубже причины ее отставания.

Можно считать, что зарождение и развитие немецкого романтизма могло бы выполнить огромную искупительную роль. Ведь это явление настолько значимо и глобально, что невозможно представить себе весь дальнейший общемировой литературный процесс без влияния на него немецкого романтизма.

Г. Гейне, великий поэт-гражданин и мыслитель, отмечал, что романтизм в Германии абсолютно уникален и не сопоставим с романтизмом ни во Франции, ни в Англии.

Историю новейшей философии Гейне датировал с Декарта. Материалистические элементы декартовой философии были в дальнейшем развиты англичанами и французами. Французские просветители ХVIII в. идейно подготовили революцию.

В отличие от Франции, в Германии господствовала идеалистическая философия, крупнейшим представителем которой был Лейбниц. Лишь в лице Лессинга немецкая философия выдвинула могучего освободителя немецкого народа от духовных оков прошлого. В 1781 г. умер Лессинг и в этом же году вышла «Критика чистого разума» Канта, которой открывается новейший период немецкой философии. Историческая параллель между ее развитием и революционным движением во Франции у Гейне восходит к Гегелю. То, что происходило в умах в Германии, трансформировалось во Франции в события французской революции. Вся немецкая философия есть не что иное, как «сновидение» французской революции.