Романтизм и реализм: две эпохи художественного процесса ХІХ века

Рассматривая эти направления нельзя утверждать, что, дескать, когда закончился романтизм, то начался реализм. Это совсем не так, поскольку как романтизм, так и реализм развивались в первой половине ХІХ ст. в общей для них исторической и эстетичной ситуации. Иногда их развитие шло последовательно, иногда — параллельно, а иногда они переплетались. Не забываем, что «европейский романтизм первой половины ХІХ ст. во многом формировался как направление в пределах общеромантичного потока» (Д. Затонский). Поэтому и не удивительно, что сначала эти направления довольно «мирно сосуществовали», взаимообогащаясь художественными открытиями и достижениями. Да и сам термин «реализм» возник в 1850-х годах, тогда как первые реалистические произведения появились двумя десятилетиями раньше (например, первая редакция реалистической повести О. де Бальзака «Гобсек», которая тогда называлась «Опасности распущенности», увидела мир еще в 1830 г.).

Во многих произведениях писателей-реалистов (Н. Гоголь, Стендаль, О. де Бальзак, Ч. Диккенс) очевидно ощутимое влияние романтизма. Вспомним, например, что в реалистической повести Н. Гоголя «Шинель» присутствует яркий романтически-фантастический элемент — появление призрака Акакия Акакиевича Башмачкина. А в романе Ч. Диккенса «Приключения Оливера Твиста» образ старого бандита Фейгина является своеобразным олицетворением загадочных потусторонних сил зла или даже самого сатаны (например, «морщинистое безобразное лицо его приобретает воистину сатанинское выражение», а «хитрое, жадное выражение его лица было подлинно будто у дьявола»).

Подобную манеру персонификации мистических сил английский писатель-реалист унаследовал непосредственно от романтиков. И вдобавок реалисты не смогли бы так убедительно и точно описывать время и место действия своих произведений, если бы не позаимствовали у романтиков разработки историзма и воспроизведение местного колорита. Ведь для реалистов, как и для романтиков, принципиально важными остались, с одной стороны, правдоподобие и точность деталей, а с другой — достоверность «лица эпохи» в целом. Как говорилось, реалисты уделяли большое внимание исследованию роли естественно-исторической среды и наследственности в формировании и развитии человека и общества.

Поэтому в реалистическом произведении характер, поступки да и, в конце концов, судьба персонажа были четко мотивированы, обусловлены (научные работники говорят «детерминированы») его происхождением, образованием, профессией, кругом друзей, условиями жизни и, что очень важно, — конкретной исторической ситуацией, в которой он живет. И здесь писателям-реалистам понадобился художественный опыт романтиков относительно воспроизведения колорита конкретных наций или эпох (вспомним мастерство «шотландского волшебника» В. Скотта в изображении колорита cредневековой Англии в историческом романе «Айвенго»).

Вместе с тем историзм реалистов существенно отличался от романтического. У романтиков он был в значительной мере как бы «антикварно-декоративным». Вместе с тем историзм реалистических произведений был «прагматичнее», научнее, поскольку он должен был оказывать содействие глубокому исследованию исторических корней и первоисточников определенных общественных явлений. Где-то с середины ХІХ ст. реалисты начали все активнее заявлять о своих расхождениях с традициями романтизма. Однако вопреки этому реализм никогда полностью не отбрасывал задел романтизма. Например, если писателей-реалистов не устраивала романтическая идеализация художественного образа или наличия в произведениях романтиков «двух миров» (вспомним мир филистеров и мир энтузиастов у Гофмана), то любимое романтиками изображение постоянной изменяемости мира реализм не только позаимствовал, а и существенно углубил.

Прежде всего, если романтизм абсолютизировал творческое воображение писателя, то реализм делал акцент на исследовании и объяснении явлений реальной жизни. Как и в эпоху Просвещения, возрастает удельный вес не эстетичной или гедонистической, а познавательной (когнитивной) и воспитательной (дидактической) функций искусства. Писатели-реалисты стремились к «художественному анализу современного общества, раскрытию тех невидимых основ его, которые от него же самого скрыты привычкой и неосознанностью» (В. Белинский). Психологизм литературного произведения — это изображение писателем внутреннего мира героев: полное, проникновенное и скрупулезное изображение их чувств, эмоций, мыслей и переживаний, акцентирование внимания на тонком анализе психологии человека. Психологизм в разной мере присущ произведениям разных эпох, но в эпоху реализма он имел свои особенности.

Так, Стендаль, изображая конфликт непокорного героя с общественным порядком, смело углубляется в «жизнь страстей» своего персонажа. Именно Стендаль сделал психологический анализ своеобразной «нормой» литературного творчества писателей-реалистов. Вместе с тем Бальзак мотивирует психологию своих героев преимущественно влиянием общественных законов и морали. Ближе к эпохе раннего модернизма психологизм литературных произведений немного изменяется: психология героя мотивируется преимущественно не социальными обстоятельствами, а иррационально-физиологическими факторами (романы братьев Гонкур, Э. Золя).

В частности, в реалистических произведениях решаются острые социальные проблемы, скажем, критикуется политика правительства Великобритании относительно содержания бедных сирот в ужасных условиях рабочих домов (Ч. Диккенс, «Приключения Оливера Твиста») или невозможность талантливого плебея сделать карьеру и реализовать себя в строго регламентированном клановом французском обществе эпохи Реставрации (Стендаль. «Красное и черное»).

Так, главный герой упомянутого произведения Жульен Сорель смело бросает своим судьям обвинения в том, что они судят его совсем не за выстрелы в госпожу де Реналь, а за то, что он, плебей-выскочка, отважился «выцарапаться вверх», пробиться к высшему свету. Итак, художественная литература стала социальной, а особое внимание писатели-реалисты уделяли изображению человека в обществе: среда «лепит характер человека», как скульптор свое творение из глины или гипса. Однако есть здесь и обратная связь, поскольку и человек, в свою очередь, создает это общество.

Он способен принимать сознательное участие в его изменениях. Писатели-реалисты (как и романтики) стремились воссоздать внутренний мир персонажа. Ведь без исследования скрытых «пружин», которые принуждают человека действовать именно так, а не иначе, его поступки невозможно ни мотивировать, ни объяснить, а реалисты как раз и стремились к этому. С одной стороны, в человеческую душу будто бы и не заглянешь, а с другой — без знания ее самых тайных глубин и уголков невозможно мотивировать поступки, характер и судьбу персонажа.

Реалисты и старались изобразить внутренний мир своих героев, «осветить их души, всесторонне их исследовать, проникнуть во все их тайники, рассмотреть их под микроскопом» (Кнут Гамсун), просветить их души изнутри будто «волшебной лампой» (И. Франко), для чего они должны были сами будто «перевоплощаться» в своих персонажей. Именно в этом стремлении литературы реализма к «жизнеспособности» находятся истоки ее знаменитого психологизма, который существенно отличается от романтического. Дар проникновения писателей-реалистов в психику персонажей иногда граничит с ясновидением.

Здесь были использованы открытия и находки романтизма относительно воспроизведения тончайших порывов души героя, в частности — ее разногласий, которые так привлекали романтиков с их тягой к «поэтике контрастов». Однако реалисты сделали в этом направлении новый существенный шаг, хотя их иногда и упрекали, что их психологизм был весьма «умственным», рационалистическим («рациоцентричным»). Этот специфический психологизм реалистической литературы заключается в качественно новом уровне изображения внутреннего мира человека и мастерства психологического анализа, в глубоком раскрытии сложности и непредсказуемости человеческих реакций на действительность, мотивов и причин человеческого поведения. «Литературный психологизм начинается с расхождений, с невозможностью спрогнозировать поведения героя.