Символизм произведений Борхеса

Символика круга у Борхеса многозначна. Культурный знак «круг» входит у него в состав других знаков , проходит через все произведение, смыкает начала и концы . Ориенталистская ориентация автора побуждает прежде всего рассмотреть значения, которыми наделялся данный культурный знак в Древней Индии . Круг, нередко изображавшийся в виде колеса, в

«Мистика букв, каждой из которых придан троякий смысл — в мире людей, в мире звезд и планет, в ритме звезд и планет, в ритме времен года, специфична для И м, дающей Торе именно как книге, как написанному тексту ранг космической парадигмы».

Колесо — в широком смысле — символ «всего космоса и его циклического развития, при случае также — самого божественного творца, который воспринимается как «перпетуум-мобиле»» древнеиндийской культуре символизировал мир, циклическую концепцию бытия, бесконечную череду перевоплощений в соответствии с действием всеобщего закона кармы . Мир-колесо представлялся как бы совершающим круговращение вокруг символического «полюса бытия». Знак такого «полюса» — свастика ; пересечение «крестовин» в ней фиксирует этот центр, «лопасти» указывают на момент движения, круговращения вокруг незыблемой оси.

Согласно эзотерической астрологии, свастика — это крест «который быстро вращается вокруг своего центра и при этом в конце остается след от каждого из четырех звеньев» 258, с. 12. Как пишет Алан Лео, свастика «указывает на вид спиралеобразной силы, которая действует в материи, формирует ее и обращает в движение — от всемирного тела до атома. В человеке крест означает тело в отличие от круга — духа и полукруга — души».

В древнеиндийской культуре свастика являлась символом Агни, на что указывает Р. Гено.

Имплицитно символика свастики при изображении Бога Огня у Борхеса присутствует. Это четыре элемента из пяти , составляющих гибридное существо. Каждый элемент символизирует одну из четырех частей «крестовины», ураган — идею движения, соотносим с «лопастями» свастики.

Совмещение гибридных элементов, указывающих на принадлежность как к восточной, так и к западной культуре, свидетельствует о распространенности данного знака-символа, использовавшегося в индо-тибетской и китайской культуре , в культуре монголов , зороастрийцев , проникшего в европейскую, например кельтскую, культуру . Принадлежность розы не к классу

В концепции «вечного возвращения» Ницше представленный в виде круговорота мировом процесс оказывается вечно вращающимся колесом. «Кельтская символика колесо сохранила свое значение вплоть до Средних веков, многочисленные ее примеры можно отыскать в романских церквах, да и готическая розетка, по всей видимости, происходит оттуда же, ибо существуют определенные соотношения между колесом и некоторыми эмблематическими цветами, такими, как роза на Западе и лотос на Востоке». В рунических изображениях, отмечает Борхес в эссе «Богословы», символы креста и круга переплетены, обозначая центр и четыре направления Вселенной. «Колесный крест в христианском смысле представляет господство Христа над всей землей». Президент Центра Духовного Нравственного и Физического Возрождения «Юнивер» Жан-Иоанн Гавэр круг, в котором заключено несколько необычное Перекрестие, истолковывает как знак, «в котором заключены знаки Души, Общения, Вечной Юности, Святого Духа, Благовещения, Чистоты, все самые сокрытые Таинства… «.

Используемый Борхесом образ-символ содержит указание на глубинное внутреннее единство культур, их взаимодействие, уже в древности захватившее обширные регионы; и не случайно в теософии, считающей себя универсальной религией, два главных знака-символа Христа — солнце и свастика . Таков второй комплекс значений, связанных с образом Бога Огня.

Однако Борхес не ограничивается этим. Многие годы посвятивший изучению буддизма, писатель знал, что у Будды колесо сансары превращается в «колесо учения» — символ спасения от «кругов лабиринта» для тех, кто сумеет вытащить из себя идею «я», стрелу-Вселенную, пробудиться от сна-жизни, обрести нирвану. По Борхесу нирвана — не исчезновение, а угасание , переход в другое состояние — инобытие. «Колесо учения» — как бы «спасительный круг» сознания в противовес «замкнутому кругу» сансары. У Борхеса оба этих значения совмещены в одном знаке: «круг».

Фатальность и свобода, безысходность и спасение, смерть и бессмертие — вот синтагматический ряд взаимоисключающих друг друга, но оказывающихся примиренными парадигматических смыслов, которые заключает в себе борхесовский знак.

Составная часть общего круга бытия — «круг развалин». Это — культурное пространство в его движении сквозь время. Оно испытывает на себе неумолимое воздействие господствующих в мире сил, разрушительного хода времени. Но разрушение и уничтожение неотделимы здесь от воспроизводства культуры, ее способности одолевать гибельный огонь времени, продлеваясь — в слове, камне, полотне — в вечность. Замкнутый круг «жизни-майи» оказывается одновременно и разомкнутым кругом прорыва в инобытие , кругом спасения от иллюзорных ценностей и неумолимого бега времени.

Вот почему Борхесу так дорога мысль Гомера, позднее перефразированная Малларме: все для книги. Эта мысль трактуется Борхесом расширительно: «… мы созданы для искусства, для памяти, для поэзии или, возможно, для забвения. Однако что-то остается, и это что-то — история или поэзия, не столь и различные.