СКАЗАНИЕ О ПОПЕ САВЕ

Если Калязинская челобитная сатирически изображает быт черного монастырского духовенства, то «Сказание о попе Саве и о великой славе», написанное целиком неискусными виршами, точнее — рифмованной прозой, повествует о жизни белого городского духовенства, промышлявшего подготовкой и обучением тех мирян, которые намерены были ставиться в попы. Контингент этих кандидатов на священнические места в большинстве случаев и с нравственной и с образовательной точки зрения был очень невысок. Ставились часто в попы люди малограмотные, откупавшиеся за свое невежество перед своими посредниками в этом деле — их учителями-священниками — взятками и всякого рода натуральными приношениями.

Немалый доход от ставленников шел и в патриаршую казну, так как патриарх Никон и его предшественник Иосиф установили порядок, что поставление в попы делалось в Москве, хотя бы кандидат жил на расстоянии нескольких сот верст. Отсюда-двойные поборы, которым подвергался поставляемый.

Повесть о попе Савве обличает одного из тех московских священников-профессионалов, которые нажили себе богатство обучением ставленников, но и жестоко поплатились за крайнее злоупотребление своей профессией и вообще за слишком нерадивое отношение к своим церковным обязанностям.

Поп Савва служил у Козьмы и Дамкана, за Москвой-рекой, я в приходе у него все «богатые мужики». В церковь он ни ногой: Люди встают, молятся, а он по приказам волочнтца, Ищет, с кем бы ему потегатца и впредь бы ему с ним не видатца. Да он же по площеди рыщет, ставленников ищет И много с ними говорит, за реку к себе манит: У меня де за рекою стойте, а в церкви хоть и не пойте, Я де суть поп Сава, да немалая про меня слава, Аз вашу братью в попы ставлю, что и рубашки на вас не оставлю.

Держит он ставленников до тех пор, пока они не истратят всех своих денег, а с иных, отпуская их домой, берет расписку, что они вновь приедут в Москву и винца ему привезут. Ставленники у него и капусту поливают, и баню топят.

Жена предупреждала Савву, чтобы он был осторожнее в своих поступках, но он жены не послушался и сел в конце концов на цепь. Сидя на цепи, Савва видит сон. Пришли к нему два ангела и говорят ему, что много у него в мошне денег, и заберут они эти деньги в опеку. Спал Савва дома на перине, а проснулся в патриаршей хлебне на рогатине. К нему приставлен был человек с плетью, который чуть было не прибил его. Денег в мошне не оказалось — их вытрясли те два ангела, и из опеки денег теперь уже не вернуть.

Заканчивается повесть «смешным икосом» попу Савве:

Радуйся, шелиой Сава, дурной поп Саво! Радуйся, в хлебне сидя, ставленнически гидне. Радуйся, что у тебя бараденка вырасла, а ума не вынесла…

«Сказание о попе Саве» может служить документальной иллюстрацией к историческим фактам второй половины XVII в. Так, в «Сказании» говорится, что в приходе Саввы за Москвой-рекой, у Козьмы и Дамиана, жили «богатые мужики». Действительно, замоскворецкая церковь Козьмы и Дамиана находилась в слободе Кадашево, заселенной царскими ткачами и мастерицами полотняной казны, получавшими значительные привилегии в области торговли и потому зажиточными. Реальная историческая фигура священника, обучавшего ставленников, нашла довольно типичное отражение в попе Савве. Что касается, наконец, того наказания, которое претерпевает Савва, будучи посажен на цепь в патриаршей хлебне, то и оно вполне соответствует практике наказаний провинившихся церковников во второй половине XVII в. При палатах патриарха Никона, а также при епископских дворах находились темницы с железными цепями и деревянными колодками. В эти темницы сажали на цепь проштрафившихся церковников, которые в цепях должны были просеивать муку для патриаршей или епископской пекарни.

Так же как и Калязинская челобитная, повесть о попе Савве написана живой разговорной речью и еще больше, чем челобитная, вводит в изложение рифмованные пословицы и поговорки, окрашивающие повесть в тон фольклорных произведений. Любопытно, что один из эпизодов «Сказания» — «Сон попа Савы», начинающийся словами: «Мало мне ночесь спалось, да много виделось», представляет собой пародию на народные песни о сне девицы, также начинающиеся словами: «Мне ночесь, молодешенькс, мне ночесь спало-ся, да мне во сне много виделось» и т. д.