Сочинение по рассказу Серафимовича «Пески»

В годы реакции Серафимович разоблачает не только прямых убийц, он обличает и те силы, которые были косвенными, а часто и прямыми пособниками самодержавия и полиции. Критик В. Боровский назвал период после поражения революции «ночью после битвы», в образной форме представив мещанскую, черносотенную свору, которая вышла на поживу в ночь после битвы, обирая тела бойцов, павших в бою.

Все это — мещанство, черносотенцы, весь поток ренегатства и предательства, который наводнил жизнь в годы реакции,- нашло отражение в произведениях писателей, верных демократическим традициям русской литературы. Среди них следует назвать прежде всего Горького и Серафимовича.

В рассказах Серафимовича 1907-1917 годов едва ли не ведущее место занимает тема собственности как губительной для человека силы — тема, разрабатывавшаяся в двух основных аспектах: человек — раб собственности и человек, преодолевающий ее губительную власть. В наиболее совершенной художественной форме раскрыл Серафимович дикую власть собственности, уродующей душу человека, в рассказе «Пески» (1908). Центральным художественным образом рассказа является образ мельницы, которая становится зловещим символом всего враждебного людям. Мельница оказывается тем социальным и психологическим центром произведения, который не просто отражает факт трагедии человека, а раскрывает ее сущность. Героиня рассказа «Пески» — молодая батрачка выходит замуж за старика, владельца мельницы, надеясь, что он скоро умрет, и она станет хозяйкой. Писатель показывает, как изменилась эта женщина.

Веселая, жизнерадостная девушка превращается в прижимистую хозяйку, злую, жестокую. Изменяется и восприятие мельницы: если в начале рассказа она радовала глаз на фоне бесконечного однообразия, то теперь она выступает как враг человека: «Мельница вдруг раздвинулась до огромных размеров, и тихо ворочалось колесо, и стояла она одна, заслонив чернотой своего силуэта лес, пески, прошлую жизнь». В заботах по хозяйству проходят молодые годы мельничихи. Жажда счастья, любви и материнства толкает ее на преступление: спеша жить, она отравила своего мужа и в свою очередь приваживает молодого батрака, и тот, мечтая стать хозяином, идет на эту связь. Однако жизнь их, не связанная большим человеческим чувством, проходит в бесконечных ссорах, драках, взаимных подозрениях. Нельзя сказать, чтобы эти люди не страдали, не тосковали по настоящему счастью. Были моменты духовного просветления, вспыхивала ненависть к проклятой собственности, но каждый раз власть денег брала верх.

Мысль о собственности так въелась в души этих людей, что ради нее они отказывались от счастья любви, шли на преступление, она стала и кажущимся заклятием от преступления. Это бог, который казнил и миловал, но, помиловав, ввергал человека в новую пучину страданий.

С огромной художественной силой раскрыл это писатель в кульминационном эпизоде рассказа. Иван решил убить жену, чтобы самому владеть мельницей, жениться на молодой. Внешне спокойно, но с предельным напряжением душевных сил ведет он старуху на смерть:

— Иванушка, родименький, куда ты меня ведешь? — Ну, иди, иди… В опущенной руке тяжело поблескивал топор. Она повалилась, хватаясь и обнимая ноги. — Родименький, не губи ты свою и мою душу… Дай ты мне наглядеться на свет божий… А он спокойно и холодно: — Намучился… нет моей мочи… Все одно тупик мне… И, отставив ногу, отмахнулся топором».

И ничто не могло разжалобить Ивана, ничто не могло запугать, только сила собственности выбила топор из его рук. Старуха вдруг «завизжала, но не визгом ужаса, а звериным криком захлебывающейся, рвущейся злобы:

— Духовное-то… духовное-то я… порвала!!

Он застыл с занесенным топором, а она каталась в истерически-злорадном хохоте, судорожно впившись в землю, и пена пузырилась на сведенных губах.

-…порвала!., порвала!., порвала!..

Рабы вещей, они предпочли тянуть дальше свою постылую жизнь.

Так и ушли в землю эти люди, не узнав настоящей жизни, не испытав в ней ни счастья, ни радости. Когда их, мертвых, везли на кладбище, «мельница, полуразвалившаяся, со свесившимися космами почернелой соломы, глядела на гроб тем же бесстрастно мутным… взглядом. Ослизлое, обомшелое колесо угрюмо ворочалось, медленно и равнодушно».

Не только зерно — человеческие жизни переламывали ее жернова. Через весь рассказ проходит, многократно повторяясь, образ угрюмо-ворочающегося колеса, и это, пожалуй, единственный динамический образ в произведении, если не считать песков, которые медленно, но неотступно надвигаются на мельницу, на лес, на жизнь людей. Сами же люди, при внешнем подобии движения, находятся в состоянии сонного покоя, а точнее — в состоянии узников, по рукам и ногам связанных вещами. Как справедливо заметил А.

Волков, «Серафимович «одухотворяет» здесь вещи, чтобы ярче передать состояние застоя, неподвижности». Рассказ «Пески» был высоко оценен Л. Толстым. Домашний врач Толстого Д. П. Маковицкий приводит в дневнике следующие слова великого писателя: «Мне попался рассказ Серафимовича «Пески», это такая прелесть… настоящее художественное произведение.

Это мне Чехова напоминает… настоящий художник» . На полях рассказа Толстой, любивший оценивать литературные произведения по пятибалльной системе, поставил «пять с плюсом». Герои «Песков» не могли быть счастливыми, ибо счастье усматривали в деньгах, как не узнала счастья и героиня рассказа «Дочь».