Содержание «Пиковой дамы» Пушкина

В шедевре пушкинской прозы — повести «Пиковая дама» звучит новая в русской литературе тема большого города с его социальными различиями. Содержание «Пиковой дамы» относится к началу 30-х годов. Как и в ряде реалистических произведений Пушкина, в повести дан облик различных социально-исторических культур: XVIII века, воплощенного в образе старой графини, в ее воспоминаниях, времени самого поэта, времени упадка русской аристократии, прожигающей жизнь, развития буржуазных отношений и власти денег и появления разночинной интеллигенции, представленной Германном.

Германн остро чувствует свою социальную ущербность и вместе с тем свое внутреннее превосходство над беспечными прожигателями жизни из среды аристократической молодежи. Для Германна деньги — это путь наверх, средство выдвижения из неизвестности, он честолюбив и загадочен, по словам Томского, «лицо истинно романтическое — у него профиль Наполеона, а душа Мефистофеля». Германновский индивидуализм, тема губительного влияния золота на человека — все это черты новых, буржуазно-капиталистических отношений, вторгшихся в русскую дворянско-крепостническую действительность. Пушкин проницательно угадал порождаемые ими психологические драмы. Вместе с тем нарисованные в «Пиковой даме» картины быта столичного дворянского общества близки к изображению легкомысленных нравов клонившегося к упадку французского высшего общества времен регентства («Арап Петра Великого»). Социальная коллизия «Пиковой дамы» была не только русским явлением; еще острее она проявилась на Западе, во Франции периода Реставрации, где большие успехи сделало развитие капитализма, но политически продолжалось господство дворянства, а молодежь из разночинной среды должна была пробиваться в жизни вопреки аристократическим предрассудкам и привилегиям. Такова трагическая, как у Германна, судьба Жульена Сореля из романа «Красное и черное» Стендаля, который был знаком Пушкину, одобрившему роман за его реализм.

«Пиковая дама» — это типично петербургская повесть, предваряющая петербургские повести Гоголя и такой роман Достоевского, как «Преступление и наказание» (образ Германна — образ Раскольникова). Сам Достоевский говорил: «Мы пигмеи перед Пушкиным, нет уж между нами такого гения! Что за красота, что за сила в его фантазии. Недавно перечитал я его «Пиковую даму». Вот фантазия!.. Тонким анализом проследил он все движения Германна, все его мученья, все его надежды и, наконец, страшное, внезапное поражение». С огромной силой выявились в «Пиковой даме» глубина и вместе с тем сжатость и строгость психологического анализа, стройность и логичность фабулы, драматизм без нарочитых романтических эффектов, точность и лаконичность стиля.

Проза Гоголя и Лермонтова вышла из «Повестей Белкина», ИЗ «Пиковой дамы». В письме к П. Д. Голохвастову в апреле 1873 г. Л. II. Толстой писал: «Давно ли вы перечитывали прозу Пушкина? Сделайте мне дружбу,- прочтите сначала все «Повести Белкина». Их надо изучать и изучать каждому писателю. Я на днях это сделал и не могу вам передать того благодетельного влияния, которое имело на меня это чтение».

Во время поездки в Болдино Пушкин был свидетелем крестьянских волнений. Ближайшим их поводом была эпидемия холеры, но холерные бунты являлись выражением и общего недовольства закрепощенного крестьянства. Пушкин живо чувствовал антикрепостнические настроения народа. «Народ подавлен и раздражен»,- писал он Е. М. Хитрово. В «Заметках о холере 1831 года» Пушкин записывает: «Народ ропщет… Мятежи вспыхивают то здесь, то там». В августе 1831 г., глубоко потрясенный крестьянскими восстаниями и жестокими, беспощадными расправами с восставшими, Пушкин писал Вяземскому: «Когда в глазах такие трагедии, некогда думать о собачьей комедии нашей литературы».

Крестьянская тема становится центральной и в прозе Пушкина 30-х годов. В Болдине он начинает «Историю села Горюхина» — обширное сатирическое повествование, в котором намеревается обрисовать постепенный упадок крепостной деревни, обнищание крестьянства, произвол помещиков и их управителей, крестьянский бунт. В стихотворении «Румяный критик мой…» показана безотрадная картина деревенского быта.