Сорок первый краткое содержание

Лавренев Б.

Гражданская война. После сражения с белыми в живых остались лишь малиновый комиссар Евсюков , двадцать три и Марютка. Они прорвали фронт, но оказались одни в холодной пустыне. Несколько верблюдов, немного пищи — вот все, что было у красноармейцев. «Особая между ними была Марютка. Круглая рыбачья сирота Марютка…

С семилетнего возраста двенадцать годов просидела верхом на жирной от рыбьих потрохов скамье, в брезентовых негнущихся штанах, вспарывая ножом серебряно-скользкие сельдяные брюха». Когда грянула Гражданская война она добровольно ушла воевать за красных. «Марютка — тоненькая тростиночка прибрежная, рыжие косы заплетает венком под текинскую бурую папаху, а глаза Марюткины шалые, косо прорезанные, с желтым кошачьим огнем.» Она мечтательная девушка, пишущая бездарные, но от чистого сердца, стихи. Их не принимают в печать, но она с упорством строчит новые. Если ее стихи не были хороши, то стреляла Марютка без промаха «и говорила каждый раз: — Тридцать девятый, рыбья холера. Сороковой, рыбья холера.» Такая была Марютка, шедшая вместе с двадцатью тремя и Евсюковым через холодную пустыню.

Переход был сложен, еда заканчивалась, боевой дух все больше угасал. На совете было решено идти до Арала, в киргизские земли. Наутро Марютка разбудила Евсюкова — она разведала, что недалеко проходит караван. Комиссар поднимает людей, и они идут навстречу киргизскому каравану.

При подходе их обстреляли — среди торговцев оказалось несколько белогвардейцев. Но караван был захвачен красными. Один из белых сдался — это был поручик Говоруха-Отрок, который должен был передать в штаб белых важное донесение.

Марютка стреляла в него — но промазала. 41-й остался жив. Охрану пленного поручили Марютке. Она связала его и привязала к себе веревку. Верблюдов у красных украли киргизы, так что они продолжили свой дальнейший переход пешими.

Холод и голод истощали силы людей. Но они смогли добраться до киргизских земель. Там красных приняли, накормили, дали отдохнуть.

Марютка обсуждала с поручиком свои стихи. Евсюков узнал, что на берег выбросило бот. Он решает отправить пленного, Марютку и еще двух красноармейцев в штаб. Во время плавания шторм выносит бот на берег небольшого рыбацкого острова. Товарищи Марютки погибают, Ей и Говорухе-Отроку удается спастись.

Чтобы спрятаться от грозы, они прячутся в одном из рыбных сараев. Ночью бот уносит в море. Поручик заболевает. Марютка его выхаживает.

В это время в ней посыпаются нежные чувства у нему. Когда наконец Говоруха-Отрок выздоравливает, они перебираются в другой сарай, где Марютка нашла оставленные хозяевами небольшие запасы муки. Там они остались, выжидая весны, когда начнут ходить по Аралу корабли и спасут их. В Марютке все больше крепнут чувства к поручику, тот тоже полюбил ее за простоту и искренность.

Каждый вечер Говоруха-Отрок рассказывает девушки истории, которые когда-то читал. Он говорит, что устал, и не хочет больше бороться. Поручик предлагает Марютке бросить все и уехать с ним. Но девушка твердо считает, что должна помочь свершиться пролетарской революции.

Она за победу красных. Марютка возмущена конформистским отношением Говорухи-Отрока к творящимся в стране событиям: «Другие горбом землю под новь распахивают, а ты? Ах и сукин же сын!» «Три дня после ссоры не разговаривали поручик и Марютка». Но все же он признал правоту девушки: «Поумнел, голубушка!

Поумнел! Спасибо — научила! Если мы за книги теперь сядем, а вам землю оставим в полное владение, вы на ней такого натворите, что пять поколений кровавыми слезами выть будут. Нет, дура ты моя дорогая. Раз культура против культуры, так тут уже до конца.

Пока…» В этот момент на горизонте появляется корабль. Но их спасителями были белые. Марютка строго помнила наказ Евсюкова: «На белых нарветесь ненароком, живым не сдавай».

Она стреляет в поручика. «Поручик упал головой в воду. В маслянистом стекле расходились красные струйки из раздробленного черепа. Марютка шагнула вперед, нагнулась.

С воплем рванула гимнастерку на груди, выронив винтовку. В воде на розовой нити нерва колыхался выбитый из орбиты глаз. Синий, как море, шарик смотрел на нее недоуменно-жалостно.

Она шлепнулась коленями в воду, попыталась приподнять мертвую, изуродованную голову и вдруг упала на труп, колотясь, пачкая лицо в багровых сгустках, и завыла низким, гнетущим воем: — Родненький мой! Что ж я наделала? Очнись, болезный мой!

Синегла-азенький! С врезавшегося в песок баркаса смотрели остолбенелые люди.»